Всеволод Глуховцев. Золотой ключ

ЗОЛОТОЙ КЛЮЧ

Старинные часы предваряюще скрипнули, в их механизме что-то сложно, многосоставно загудело… и наконец прозвенел гулкий, колокольный удар.

Половина седьмого.

Двустворчатая дверь беззвучно приоткрылась, столь же беззвучно в нее проскользнул невысокий человечек с реденькими зализанными волосами и неуловимым взглядом. Проскользнул и остановился, не проходя вглубь кабинета.

Лицо короля осталось непроницаемым, но мысленно он усмехнулся. Неприятный ему тип был идеальным секретарем, лучшего и желать нельзя. Ну, а неприязнь… Монарх умел быть выше этого.

– Слушаю, Генрих, – ровно сказал он.

– Ваше… величие, – чуть запнулся вошедший. – Вам дожидает каспатин Петроф. Вы изволивали назначат его аудиенцию в вось… восьминатцат тритцат.

– Восемнадцать, – спокойно поправил король.

– Та, – тут же исправился секретарь. – Восемнатцат тритцат.

В самом конце восемнадцатого века Иерусалимское королевство оказалось на грани гибели: войска и флот турецкого султана Cелима III брали крестоносное царство в безвыходное кольцо с суши и моря, и если бы не русский император Павел I, бывший тогда главой Мальтийского ордена… Он бросил свою Средиземноморскую эскадру с Мальты на восток, и этот маневр застал врасплох флот султана.

Благодарный Иерусалим готов был поступиться принципами и вручить корону Павлу Петровичу, дабы к числу земель Российской империи добавить и Левантийскую жемчужину, как пафосно говорили тогда. Император по каким-то своим соображениям уклонился от подарка, а вскоре погиб при невыясненных обстоятельствах, остающихся загадкой и по сей день… Но это, как говорится, уже совсем другая история. А при Иерусалимском дворе в благодарность за спасение русский язык был объявлен официальным, наряду с французским (ближе к концу XIX века таким же стал и немецкий). На практике, впрочем, это почти не применялось, однако нынешний король Конрад IX реанимировал давнее правило, да и ближний круг властителя заметно пополнился россиянами, к неудовольствию некоторых. Поползли слухи, что король предал Святой престол, тайно ударился в схизму, отчего грядут в мире великие потрясения, чуть ли не последние времена…

Насчет схизмы, сиречь православия – вранье, но вот последние времена…

– Хорошо, – распорядился король. – Просите.

В отличие от Генриха, Конрад IX говорил по-русски грамматически безошибочно, хотя со странноватой фонетикой, заметно скандируя слова.

Секретарь кивнул и канул в приемную так же призрачно, как возник оттуда. Через секунду дверь распахнулась бесцеремонно, и совсем с иной манерой, грузно топая, шумно дыша, в кабинет ввалился массивный рослый здоровяк со старым тертым портфелем – камергер двора Геннадий Николаевич Петров, один из русских, вызывавших особое неудовольствие старой иерусалимской аристократии. Будучи камергером, он занимался непонятно чем: жил на тщательно охраняемой вилле, копался в интернете, изредка заказывал книги в разных библиотеках города… и раз в месяц посещал короля Конрада. Что это были за доклады, о чем в них шла речь?.. – не знал больше никто, а кто догадывался, тот помалкивал.

Камергер плюхнулся в гостевое кресло, борясь с одышкой:

– Простите… ф-фу… Проклятая жара! Не для меня ваш климат… Вот хоть убейте, не пойму, отчего вся мировая история крутится как заколдованная вокруг этого вашего… ближнего Востока, начиная с шумеров да египтян! Нет бы начаться всему где-нибудь в Воронеже или Тамбове, а?.. Как считаете?

Король сдержанно улыбнулся:

– Не властны мы в своих желаньях…

– А, ну это точно! Ладно, Ваше величество, это все присказка, а я ведь к вам со сказкой.

– Грустной?

– Увы! Как всегда, вы проницательны.

– Здесь большой проницательности не нужно…

Камергер разговаривал с монархом с должным почтением, но свободно, слегка даже развязно – короля такая манера вовсе не коробила, оба они друг друга понимали и друг другу доверяли.

Петров прямо и твердо взглянул в глаза державного собеседника:

– По правде говоря, плохи дела, автократор.

Король поднялся, прошелся вокруг стола. Великолепный ковер, подарок персидских христиан, приятно пружинил под ногами и поглощал звук шагов. Это было вполне привычно, и все же король пережил упругую ходьбу по шерстяной поляне как отчетливое, незнакомое ощущение… Он резко развернулся к посетителю:

– Вы уверены?

– К сожалению. Я был бы рад осчастливить вас светлыми вестями, но…

– Но почему-то приходят темные, – вздохнул властитель и вернулся за стол. – Материалы?

– Здесь, – Петров хлопнул толстой ладонью по портфелю.

– Ну что ж, давайте смотреть…

*  *  *

Иерусалимское королевство в XXI веке, ничуть не отставая от новейших технологических достижений, сохранялось реликтом Средневековья, как бурчали недоброжелатели, или заповедником старой доброй Европы, по словам поклонников.

Действительно, то, что историками названо «эпохой зари» – примерно с начала XVIII столетия, постепенно практически полностью устранило прежний европейский мир. Эпоха зари открыла человечеству возможности научного познания: воплощаемые в технических конструктах, они оказались чрезвычайно эффективным средством подчинения сил и энергий мира. Можно сказать и так: много лет человечество маялось в поисках такого средства, называя его магией, – и вот нашло! Все прежнее: заговоры, вызывания духов, колдовские снадобья… все это померкло перед новой магией, в просторечии называемой наукой, а если подходить строго, то эмпирико-логическим моделированием. Именно оно вытащило из природы тьмы и тьмы дерзких, своевольных духов, загнало их в металлическую и пластмассовую неволю, превратило в огонь, пар, электричество… и мир стал стремительно насыщаться техническими гаджетами, этими темницами джиннов, подчиненных людям.

Не сказать, что Иерусалимское королевство увидело в научно-техническом прогрессе дьявольскую хитрость, замаскированную под обманчивое всемогущество… а впрочем, дьявол на то и дьявол, чтобы в совершенстве владеть искусством мимикрии под естественные причины, чаще всего под человеческие глупость, нерасчетливость, жадность, злобу… Ну, как бы там ни было, люди с жадностью схватились за прогресс, как Буратино за золотой ключик – дескать, вот он-то и откроет нам дверь в земной рай!

Иерусалим стал, пожалуй, единственным государством в истории, худо-бедно реализовавшим идею Платона о царстве мудрецов. Королей здесь всегда окружали десяток-полтора мыслителей разных христианских конфессий, притом, что монархи по традиции были исключительно католиками – имелись случаи перехода в католицизм лютеран и англикан ради трона. Конечно, кто не без греха: и мудрецы, случалось, грызлись друг с дружкой, интриговали, ябедничали… но вообще ареопаг зарекомендовал себя как коллективный разум, способный делать непревзойденные социальные и геополитические анализы, выводы и прогнозы.

Ясно, что прогресс сам по себе не добро и не зло – это инструмент, только и всего. Вот топор – хороший он или плохой? В руках у плотника – хороший, у Родиона же Раскольникова… Техногенное развитие, понятое как волшебное зелье, чудесно разрешающее все человеческие проблемы, это, конечно, не прямое зло, но заблуждение. Однако убедить в этом человечество?.. Нереально, слишком уж велик соблазн.

Для правителей магия науки оказалась грандиозным средством увеличить военную мощь государств, для обывателей – источником материальных благ… ну, а то, что когда-нибудь этот тип развития упрется в невозможность потреблять такое количество земной энергии, к которому привыкло избалованное, зажравшееся население – об этом, понятно, никто не думал.

Почти никто. Иерусалимский синклит, конечно, видел, к каким бурям и грозам может привести эта самая заря: прогресс не что иное, как игрушка в руках неразумного ребенка, человечества то бишь… остается лишь по возможности сглаживать кризисы, конфликты, не доводя дело до катастрофы.

Так и случилось. Монархия достигла высочайшего, виртуозного мастерства в искусстве разведки и тайной дипломатии – что, по существу, одно и то же. Дважды ближневосточным гроссмейстерам Большой Игры удавалось рассеять ужасные призраки колоссальных бед: в первый раз в 1914 году, когда противоречия между великими державами, вооружившимися до зубов, и еще не соображавшими, в какой ад они могут ввергнуть мир, сплелись в такой узел, какой, казалось, невозможно распутать. Однако иерусалимским посланникам удалось это сделать! Не обошлось, правда, без локальных стычек, но что это по сравнению с мировым ураганом, который пронесло стороной… Второе обострение случилось через четверть века, и опять крестоносным службам пришлось покрутиться, попотеть, хотя столь чудовищного напряжения уже не было. К этому времени династии Романовых, Габсбургов, Виндзоров, Гогенцоллернов вполне осознали, что они, с их рыцарски-дворянскими принципами, безнадежно, до смешного устарели в бешеном, перепутанном, сумасшедшем мире машин, неевклидовых геометрий, квантовой механики… сюрреализма и всякого прочего эгофутуризма. И многолетние владыки сумели уйти с достоинством, аккуратно передав власть молодым, нетерпеливым поколениям политиков.

Но и совет мудрецов и сами короли отдавали отчет в том, что это не решение проблемы, а лишь оттяжка. Да, прогресс оружия удалось смирить, а вот прогресс потребления и комфорта – нет. Человечество очень плотно подсело на иглу роскоши, и правительства ведущих стран попали в зависимость от масс, привыкших каждый год, месяц, день покупать себе все более и более продвинутые автомобили, холодильники, компьютеры, смартфоны… и все это требовало расходов и расходов, исчерпания земных ресурсов, тающих, как снег на солнце.

Что делать? Снижать уровень потребления?.. Правительства поеживались, видя за этим потерю управляемости, бунты и погромы. Впрочем, массы легко внушаемы, следует лишь умело водить их за нос – и вот в легковерные умы ненавязчиво, как бы сам собой внедряется новый стандарт красоты: худоба и костлявость, прикрываемый лукавыми слоганами типа «хочешь быть стройной?.. хочешь иметь плоский живот?..» – пусть быдло старается поменьше жрать, хоть так снижая нагрузку на биосферу.

Это один хитроумный маневр. Другой – снижение самого количества потребителей путем ползучей пропаганды всяких половых извращений: воинствующей бездетности, гомосексуализма… и т. п. И вправду, рождаемость стала падать. Но идеологи не учли того, что «свято место пусто не бывает». И в редеющие ряды населения богатых стран ринулись голодные толпы из бедных: к ужасу правителей, знакомая послушно-дрессированная публика стала вытесняться оравами темных, агрессивных, неуправляемых дикарей. Поднялся запоздалый переполох по возведению всяких барьеров и стен… но проблемы это уже не могло решить. Волны беглецов с нищих околиц планеты стихийно затопляли «мир полдня» – так услужливые интеллектуалы стали называть то, что выросло из «эпохи зари».

И вот тогда возник проект организовать в окраинных странах управляемую войну при помощи туземных элит. Подкупленные вожди, получив гарантии, что они с семьями в любой момент будут эвакуированы в мир полдня, обязались развязать массированные боевые действия, уничтожающие неэффективные лишние рты и опустошающие занимаемые ими земли. Очень просто!

В Иерусалиме, узнав об этом, испытали оторопь – во-первых, от антихристианской бесчеловечности этого плана, а во-вторых, от его глупости. Ведь ясно, что разжечь пожар легко, а погасить трудно, и вспыхнув в диких прериях, война перехлестнет и в благополучный мир… и никто не спасется от кровавого хаоса! Тайная дипломатия заработала вовсю, но на этот раз от «реликта Средневековья» раздраженно отмахнулись: а подите вы со своими добродетелями! Не до жиру. И решение было принято.

Вот с этим сообщением, подтвержденным достоверными данными, и прибыл к королю Конраду IX камергер Петров.

*  *  *

Отпустив советника, король в тяжкой задумчивости прошелся по кабинету, приостановился у массивного корпуса часов. Те готовились пробить восемь.

– Недостатки, – вымолвил монарх, – суть продолжение достоинств… Как это верно сказано!

Он знал, что говорил.

Все успехи «техномагии», на которую так плотно подсело человечество, оказались возможны лишь при формировании определенной картины мира, а именно: отказе от совершенно естественной мысли, что планета Земля есть основа, твердь, центр мироздания, а весь прочий космос крутится вокруг нее и служит ей, как царице свита. Стоило отказаться от этой схемы и признать, что Земля есть самое рядовое из множества небесных тел, разбросанных по Вселенной, как это дало сильнейший толчок развитию математики, ее рабочему аппарату, позволившему сконструировать ловушки для поимки природных духов – машины, иначе говоря.

Но это, позволив создать эпоху зари, спустя столетия привело в тупик мир полдня. Отказавшись от геоцентризма и увлекшись техномагией, люди в конце концов обнаружили, что они очутились на крохотной планетке, затерянной в темной мертвой бесконечности, по которой сколько ни лети на самых совершенных кораблях, не обнаружишь ни малейшего проблеска жизни. Весь этот космос – тьма, пустота, ненужное пылание звезд и кладбище планет. И никуда с переполненной Земли человечеству не деться, выход один: истреблять тех, кому не повезло, а уцелевшим затягивать пояса…

Нет, конечно. Еще один выход есть, и он в руках короля Иерусалима.

Годы развития техномагии на много лет сделали ненужной классическую психомагию, усиление человека не внешними конструкциями, а расширением духовных способностей. Но в королевстве тихо, без огласки опыты в этом направлении не прекращались, и в последние годы увенчались успехом.

Коллегия мудрецов пришла к выводу, что биосфера Земли столь отличается от внеземного пространства именно потому, что она есть окно в многомерное пространство, только пока для нас закрытое: мозг человеческий не включен в режим восприятия дополнительных измерений, разве что промелькнет у кого-то что-то во сне… И все же мудрецам удалось найти ключ, инициирующий «спящие» участки мозга, и то, что прежде лишь снилось, превращающий в реальность. Включил – и планета Земля раздвигается до размеров, в десятки раз больше привычных, предоставляя человеку неизведанные просторы и резервы: иди! твори! дерзай!..

Что же это за ключ? А вот удивитесь: особая православная молитва, прочитанная по строго определенным правилам, в благочестивом настрое духа, в церкви или перед освященной иконой. Текст молитвы был согласован и утвержден патриархами всех поместных церквей и до поры до времени не разглашался… Но вот пора пришла.

Разослать электронные письма всем четырнадцати патриархам было делом трех минут, однако король медлил. Не то, чтобы ему, католику, было досадно, и не то, чтобы он колебался. Совсем нет. Другого решения не было, он абсолютно сознавал это.

Но понимал и то, что ключ опять не золотой. Что на вновь обретенной бескрайней Земле, под новым небом новые люди продолжат по-старому враждовать и ненавидеть, и кому-то вновь придется пойти по этой живой Вселенной с целью достучаться до ожесточенных сердец, и кто знает, чем все это обернется в таких-то масштабах бытия… Кто знает!

Король стоял у окна, видел, как стремительно темнеет небо над золотым куполом храма, как на темно-синем фоне рождаются звезды… смотрел, и будущее для него было скрыто туманом неведения.

© Всеволод Глуховцев, текст, 2015

© Книжный ларёк, публикация, 2015