Майя Иванова. Уравнение с двумя неизвестными

УРАВНЕНИЕ С ДВУМЯ НЕИЗВЕСТНЫМИ

Фантастико-детективная повесть

 

 

Глава 1

 

В тот день Маша и Марианна, как всегда, прощались у школы.

– Маришка, что сегодня делаешь? – спросила Муська (так мысленно называла себя Машка), заглядывая подруге в глаза. Марианна пожала плечами.

– Не знаешь? – озвучила за неё Машка. – Я – тоже… Сначала – уроки, а потом, часа в два-три, может… прогуляемся?

– Заходи, – равнодушно проронила Маришка, а потом, несколько оживившись, добавила. – Заходи обязательно, я тебя жду. Слышишь? В три часа.

– Ага, – кивнула Машка, – Ну, ладно.

Маришка тоже сказала: «Ну, ладно». Это был их ритуал прощания. Но расходиться почему-то не спешили, хотя говорить больше было не о чем.

– Маришка! – Машка сердито сдвинула брови. – Сойди с крыльца! Сколько раз тебе повторяла, надоело смотреть снизу вверх!

Марианна улыбнулась, покачиваясь на верхней ступеньке, потом начала медленно спускаться, чтобы Муська не подумала, что она испугалась ее сдвинутых бровей, а та тянула подругу за руки.

Все это повторялось четырнадцать дней, потому что уже вторую неделю ученицы одиннадцатого класса каждое утро тащились в школу и, отсидев положенное время, вот так же прощались у порога.

Маришка неспешно направилась домой, раздумывая, чем бы заняться до прихода Машки. Та может заявиться в восемь вечера или совсем забыть о встрече. Такой уж беспечный человек!

Маришка вызвала лифт и, пока он ехал с девятого этажа на первый, успела проверить почтовый ящик – в нем торчал журнал, наверное, «Юный художник», надо будет взять ключ и спуститься за ним. Дальнейшие ее действия были совершенно обычными, как и все в то утро. Она поднялась на пятый этаж, попросила у мамы ключ, съездила за журналом (это оказался «Юный художник»), вернулась домой, переоделась, поиграла с котом Тимкой, на вопрос мамы: «Кушать будешь?» ответила: «Буду», села на диван и стала листать новенький глянцевый номер.

И тут раздался звонок.

Дверь открыла сестра. Марианна услышала, как Катя ответила кому-то: «Дома», – и, босая, в халате, вышла в коридор.

– Машка, ты, что ли? – спросила она, потягиваясь. – Что так рано? Обедать будешь? – и вдруг, вглядевшись в лицо подруги, резко сменила тон. – Что случилось?

Она еще не знала, что этот будний день станет началом одной странной, романтической и дикой истории.

То, что предстало Марианниным турчанским глазам в образе 16-летней Маши Петровой, невысокой девчонки с серо-зелеными глазами, которые в данный момент едва не вылезали из орбит, заслуживало, по крайней мере, внимания.

– Что это с тобой? – Маришка расхохоталась самым невежливым образом, тыча пальцем в нежданную гостью.

Та метнула два взгляда: один – уничтожающий – на подругу, второй – более мягкий, почти нежный – на круглое зеркало. Хотела только поправить прическу, но, увидев свое отражение, тоже не удержалась от смеха. Из зеркала на нее глянула ее собственная (и, по ее мнению, очень недурная) физиономия, раскрасневшаяся от бега, с блаженной улыбочкой, размалеванная косметикой, причем видно было, что орудовала смелая, торопливая и неопытная рука.

– Освещение было неважное, – оправдывалась она, смеясь, и принялась вытирать помаду, размазанную вокруг рта, и полоски туши, которые умудрилась поставить под обоими глазами, на подбородке и на самом кончике носа.

Одета она была соответствующе. Наверное, торопилась, потому что всегда и повсюду опаздывала. На ней был зеленый вельветовый пиджак, слегка помятый, вероятно, в спешке извлеченный из какого-то дальнего угла. Из-под него кокетливо выглядывала голубая сестрина рубашка навыпуск. Ниже были синие трико с закатанными штанинами, по-модному, но не очень аккуратно, и их приходилось поминутно поправлять. Но Муське, очевидно, было не до этого, во всяком случае, последние 15 минут, пока она бежала до дома Маришки. Она запыхалась и была взволнована. Досадливо отмахнувшись от бестактного зеркала, она повернулась к Марианне, чтобы выплеснуть на нее удивительную новость:

– Маришка, угадай, кто звонил? – выпалила она и запрыгала от предвкушения, что подруга никогда и ни за что не догадается.

– Ну, кто? Догадайся с трех раз! – и снова подпрыгнула от нетерпения.

– Твой Алёша? – усмехнулась Марианна.

Муська даже покраснела от негодования и топнула ногой.

– Как ты могла подумать!!! Как тебе в голову могло прийти, что из-за подобной глупости я помчалась бы к тебе как сумасшедшая? – но она не могла долго злиться, потому что еще раз представила, КАК все произошло, и губы ее помимо воли растянулись в блаженнейшую улыбку. – Ладно, можешь не гадать. Это …АРТЕМ и КОЛЯН!!! – эти два имени она произнесла с таким восторгом, что и трех восклицательных знаков, пожалуй, маловато. Поэтому Маришка, несмотря на ошеломляющую новость, засмеялась.

– Чего ржешь? Одевайся быстрее!

– Зачем? – спросила Марианна и побледнела.

– Они позвали нас гулять! – отчетливо выговаривая каждый слог, произнесла Муська, чтобы смысл дошел до подруги.

– Маш, ты что, серьезно?.. – медленно произнесла Марианна.

– Давай скорее! – кричала Муся, подталкивая ее к двери. Маришка подбежала к шкафу и стала рыться в нем. Нужно было торопиться, а руки не слушались ее и, как назло, куда-то подевались нужные брюки, рубашка, свитер.

 

– Маш! В этом нормально будет?

– Конечно, конечно, – повторяла Муська, стоя в дверях и притопывая от нетерпения. – Быстрее!

Марианна сокрушенно разглядывала пятно на штанах.

– Ну, вот! Хотела ведь вчера постирать! Слушай, Маш, – вдруг спросила она робко. – А это правда?

– Ей-Богу! – в первый раз в жизни побожилась Машка.

– Маш… А они с собаками будут? – спрашивала Марианна, высовываясь из-за дверцы шкафа и глядя на подругу возбужденными, искрящимися глазами.

– Да, – отвечала та.

– А где же твоя Орланка?

– Орланка? – откликнулась подруга, словно припоминая, о ком идет речь. – Она на улице. Возле помойки.

– Как? – Маришка запуталась ногой в штанине и вывалилась из-за шкафа. – Ты что, ее на улице оставила?

– Ну, да. Я торопилась к тебе, отпустила ее, а она – стерва, шасть от меня и побежала к помойке, стала какую-то кость жевать. А я уже к подъезду подхожу. Я разозлилась, плюнула на нее и побежала к тебе, – спокойно ответила Машка.

– Ну, ты и дурочка. Иди за ней быстрее! – вне себя от возмущения крикнула Марианна. Очень она жалела животных.

– Ладно, – согласилась подруга. – Только ты одевайся быстрее и выходи.

– А где они будут нас ждать? – закричала ей вслед Марианна.

– На вышке, – ответила Муська, закрывая за собой дверь.

Непутевая хозяйка убежала за своей непутевой собакой, а Маришка застыла посреди комнаты, обдумывая случившееся. Впрочем, попутно она не забывала одеваться. Она же не Машка, которая вечно заставляет себя ждать. У той нарядов целый гардероб, и, наверное, поэтому всегда нечего надеть. Кстати, в чем это она сегодня заявилась?

При воспоминании о Муськином наряде Маришка поперхнулась от смеха. А намазалась-то… Марианна до этого не наблюдала косметики на лице у подруги. Значит, случилось что-то действительно из ряда вон выходящее. Значит, Машка не врет. Да и как она может соврать? Она же совершенно не умеет притворяться. Вот и сейчас пыталась создать интригу, делала большие глаза, таинственно понижала голос – а у самой улыбка шире лица…

Но неужели… это могло быть правдой? До этого Марианна старалась избегать ГЛАВНОЙ мысли, и сейчас она застала девчонку врасплох. Она даже остановилась посреди комнаты. Несмотря на внешнюю сдержанность в вопросах такого рода, Маришкино сердце хранило в себе неисчерпаемые запасы страсти и нежности! Артём… При звуках этого имени сладко ныло под ложечкой не у одной Марианны… А он – был неизменно обаятелен, одинаково вежлив и… одинаково равнодушен со всеми (хотя на этот счет у Машки было свое мнение).

Итак, этот самый Артем, похититель девичьих сердец, ЛИЧНО звонит Машке и зовет ее гулять. А заодно и Орланку. А заодно и ее, Марианну. А, может быть, Марианну в первую очередь, а Орланку с хозяйкой – так, за компанию? Ведь нельзя же им пойти в парк без Машки, лучшей подруги Марианны. А заодно и Колянчика прихватили для ровного счета…

Все-таки, чёрт побери, как здорово! А может, тут какая-то ошибка… Вдруг в самый последний момент все расстроится?.. Ай!

Стараясь не выдавать своего волнения, Марианна опрометью бросилась из комнаты, потом опомнилась, остановилась и разок крутанулась перед зеркалом. Оттуда на нее сверкнула узкими восточными глазами девица лет пятнадцати, очень недурная собой. Девица улыбнулась. Потом вытянула полные губы, словно для поцелуя, притворилась, что просто хотела засвистеть, подмигнула и выскочила из квартиры.

…Машка нашла свою собаку в дальнем углу помойки – Орланка как раз догрызала вкусную кость, по-видимому, и не заметив отсутствия хозяйки. У последней не было ни времени, ни злости (вся она была поглощена предстоящим событием), поэтому воспитательные меры ограничились двумя несильными пинками и кратким словесным внушением. В это время из двери подъезда, как богиня юности и красоты, в спортивном костюме выпорхнула Марианна…

Не теряя времени даром, подруги ринулись к парку. Они неслись, как первые весенние ласточки на родину. Но только до тех пор, пока не открылся обзор с вышки, где их ожидали друзья-собачники. Оказавшись в пределах видимости, они перешли на степенный шаг и приняли вид рассеянных, прогуливающихся и чуть-чуть скучающих барышень. Даже Машка поняла необходимость этого маневра. Итак, к вышке с прожекторами, на которую Машка с Маринкой еще вчера лазали, как две заправские обезьяны, они приблизились гордо и независимо. Их там несомненно ЖДАЛИ. Двое юношей встали и направились к школьницам. Колян, блестя очками на круглом лице, подошел к девчонкам с застенчивой улыбкой и поздоровался. Артем поприветствовал их сдержанно:

– Молодежь! Что-то вы запаздываете!

– Начальство не запаздывает, а задерживается, – с достоинством проговорила Муська, пытаясь удержать на своем лице маску важности. Это ей почти удалось.

Артем одобрительно оглядел подруг. Его взгляд остановился на Машке, и ей показалось, что в уголке золотисто-пшеничных усов промелькнула мгновенная, как молния, усмешка. Он сообщил результат своего осмотра, глядя прямо в лицо растерявшейся Муське, с особым значением:

– А вы сегодня неплохо выглядите!

Машка опустила ресницы, мечтая провалиться сквозь землю. А Маришка бесстыдно оскалила зубы в ослепительной улыбке. Предательница!

– Ну, что, пойдем? – предложил Колян.

Они отправились в парк, знакомый всем четверым до последнего кустика, исхоженный вдоль и поперек. Но то, что на этот раз они были все вместе, придавало ему непередаваемое очарование. Они болтали обо всем: о собаках и «собачниках», о недавно народившихся щенках Артемкиной Велки и о давно уже выросших детках Орланки, а также о том, что Маришкина счастливая цифра – 22… Их собаки мирно трусили рядом: поджарая овчарка Вела, прекрасная уже потому, что принадлежала Артему, Тези – помесь добермана с лайкой, простоватая на вид, но это ей прощалось, потому что ее хозяином был милый Колян, и солидная эрделька Орланка, на которую перепадала часть обаяния Машки.

 

– А ты когда собаку будешь брать? – спросил Артем у Марианны.

– Скоро, – отвечала она со значительным видом.

– Эрделя? – уточнил он, кивнув на Орланку.

– Еще не хватало! – презрительно воскликнула Маришка. Муська хотела обидеться за Орланку, но передумала.

– А какую породу? – вступил в разговор Коля.

– Нюфу! – гордо сообщила Марианна.

– Кого-кого?

– Ньюфаундленда, – с высоты своей эрудиции пояснила будущая обладательница нюфы.

– А, – усмехнулся Колян, – эту копну шерсти?

Муська хихикнула, отчасти потому, что разделяла его отношение к этим лохматым зверям, отчасти из желания отомстить подруге за ее неуместный смех на вышке.

Шутя и переговариваясь, они бродили по самым глухим и романтичным местам старого парка, постояли у крутого обрыва, любуясь на закатное солнце, окрасившее серебристые воды реки кровавыми подтеками. Затем девчата с риском сломать шею прошлись по узким перилам набережной, поочередно держась за руку предупредительного Коляна.

Домой возвращались затемно. Асфальт, пробегавший под четырьмя парами молодых ног и шестью парами лап, казался составленным из миллиардов блестящих точек – свет фонарей причудливо отражался от каждого мельчайшего камешка. Они расстались там же, где встретились – возле вышки в парке. К счастью, других собаководов, которые могли бы «застукать» великолепную четверку, поблизости не было.

– До завтра? – спросила Машка. Ее глаза искрились счастливым смехом. Маришкины монгольские очи поблескивали загадочно и нежно.

Артем обнял обеих за плечи и сказал:

– До свидания, молодежь.

Девчонки не хотели, чтобы их провожали дальше – нужно было обсудить с глазу на глаз все происшедшее.

 

Глава 2

 

– Слышь, Маришка, а завтра физика, – напомнила Машка. – Ты учила?

– А ты?

Подружки засмеялись. Они говорили о всяких пустяках, вроде школы и физики, потому что не решались обсуждать главное…

Вдруг Муся прошептала словно невпопад, а на самом деле в лад своим и Маришкиным мыслям:

– Так классно…

– Ага, – откликнулась подруга.

– А все равно, Артём – мой! – быстро проговорила Машка, и ее глаза сверкнули хитрым, бесовским огоньком.

– Нет, мой! – в очах Марианны вспыхнули дьявольские искры.

– Фиг тебе!

– Посмотрим!

– Ах, так! – Муська отступила, приготовившись к нападению, и вдруг Маришка Орланкиным поводком обвила её шею и притянула к себе. Завязалась наполовину шуточная борьба. Они наскакивали и отскакивали, как два петуха (точнее, курицы!), поочередно убегали и догоняли, наступали друг дружке на ноги. Ловкие, молниеносные выпады, блеск двух пар глаз и оскал белозубых ртов, боевые выкрики юных прелестных губ – чёрт возьми, на них в тот момент стоило полюбоваться! (Хорошо, что Артём и Колян их не видели.) Единственным свидетелем битвы была Орланка. А она таких игр не любила.

И вместо того, чтобы восхититься пылом и грацией юных соперниц или хотя бы помочь своей хозяйке – а это не мешало бы сделать, так как Маришка начала одолевать – глупая собака принялась кидаться на хозяйку. Пару раз щёлкнула зубами, получила в челюсть нетерпеливой хозяйской пятой – обиделась, отошла. Потом залаяла с удвоенной силой.

– Всё, хватит! – крикнула запыхавшаяся Муська. – Орланка недовольна!

Минуту спустя они шли, обнявшись, по освещённой фонарями дороге.

– Маш, – спрашивала Марианна, – расскажи мне, ради Бога, как всё это случилось?

– Что случилось?

Муська делала вид, что не поняла вопроса. Но по голосу чувствовалось, что она улыбается, и ей самой не терпится выложить всё подружке.

Нарочно неторопливо она начала:

– Прихожу домой. Поела. Села играть на гитаре. Звонок. Знаешь, я так разозлилась сначала! – это показалось ей настолько смешным, что она прыснула. – Бросаю гитару, беру трубку. Ледяным тоном: «Алло». А там… Ты представь, нет, ты только представь себе – этот божественный голос… Он произносит: « Мария?» – это слово Машка проговорила, стараясь подражать голосу Артёма, держа в руке воображаемую трубку, потом изобразила, как у неё вытянулось лицо. И продолжила своим голосом, в котором сквозило удивление и едва сдерживаемая нежность. – «Да…» – Потом опять – божественный голос: «Гулять пойдешь со своей коровой?» – Это он про Орланку. Пауза. «Пойду… А когда – сейчас?» Он: «Можно и сейчас. Мы ждём тебя на вышке». – «А кто это – мы?» – «Я и Колян». – «А-а… С Маришкой?» – «Можно и с Маришкой».

– И это всё? – перебила взволнованная Марианна. – Он что, даже не назвался?

– Нет. Но разве я могла не узнать!.. Ну, я сказала: «Ладно, сейчас», – и сразу к тебе.

– Сразу? – уточнила Маришка, зная подругу.

– Собираться начала сразу. А вышла минут через тридцать, сорок. Э, да чёрт с этим! Мариш… – протянула она. – А ты очень удивилась моей новости?

– Очень, – призналась Марианна.

– Я и сама до сих пор удивляюсь, – доверчиво сообщила Машка. – И знаешь, – добавила она совсем тихо. – Мне почему-то кажется, что всё это было не по правде. Слушай, может, нам приснилось?

– Хочешь, ущипну? – хитро прищурилась Маришка. И не успела Муська возразить, пребольно ущипнула ее за руку. Машка охнула и обозвала её дурой.

– Теперь вижу, не сон! – она покосилась на подругу с притворной обидой, а потом серьезно добавила:

– И всё равно не верится! – и неожиданно разразилась веселым и счастливым смехом.

Маришка тоже засмеялась. В их смехе было столько серебра, недоумения, легкой самоиронии и детской неудержимой радости, что, честное слово, слезы наворачивались от этого смеха…

– Я буду думать о нём всю ночь, – мечтательно проговорила Муська.

– О ком – о нём?

– Об этом дне…

Они давно уже стояли возле Маришкиного подъезда, нужно было расходиться, но им хотелось говорить ещё и ещё.

– Маришка, помнишь, как мы переходил через лужу?

– Помню.

– Он мне тогда руку подал, так бережно…

– Мне он тоже подал, – возразила Маришка.

– Но как он смотрел на меня! Разве ты не заметила? – не давая Маришке вставить слово, она продолжала:

– А помнишь, что Артём сказал, когда мы с тобой ходили над обрывом?

– Конечно, помню. Я же первая залезла на парапет. Он сказал: «Такие люди – и не дай Бог, разобьются».

– А я ему: «Ну-ка, подай руку!» – и тоже залезла, – перебила Машка. – Он хотел потом снять меня, держа за талию, но я не позволила…

В домах уже гасли последние огни, а две влюблённые девочки стояли посреди пустого двора и твердили своё: «А помнишь…»

Наконец Машка, вздохнув, сказала, что пора домой.

– Завтра в школе договорим! – эхом откликнулась Маришка.

Было уже очень поздно, когда одна из девчонок с поводком в руке звонила в свою дверь. А потом долго сидела в раздумье над тетрадкой с надписью «Дневник одной пустышки» и перечитывала свою давнишнюю запись, начинавшуюся со слова «Артём». А затем перевернула лист, вывела сегодняшнее число и, обычно многословная, написала единственную фразу: «Кажется, я начинаю сходить с ума».

 

Глава 3

 

В школу обе явились сильно заспанные, но страшно довольные, и видно было, что подружек объединяет какая-то удивительная тайна.

Гарику Романову со своего места отлично видно было, с каким значительным видом они перешёптывались, обмениваясь хитрыми улыбками. Гарик был человек в своём роде выдающийся – обладатель огненной, самой яркой в школе, а может быть, и во всей Еремеевке (на большее автор не замахивается) шевелюры. Все другие рыжие головы меркли рядом с ним. У Гарика была чуть полноватая, но мужественная фигура, круглая физиономия и небольшие, но светящиеся умом, с хитринкой, глаза. Их взгляд, равно как и пылающая макушка, были в далёком 10-м классе причиной сердечного трепета небезызвестной читателю Маши Петровой. Помимо прочих достоинств, Гарик был проницательным человеком. Он прекрасно помнил прошлый учебный год, кусочек походного лета и все шалости, которые устраивали над ним подружки: Маша – от избытка чувств, а Маришка – из солидарности с подругой. Ему страшно хотелось узнать, что затевается на сей раз, и он весь урок косился на первую парту.

Прозвенел звонок на перемену. Обитатели названной парты остались на местах, горячо обсуждая проблемы. Гарик прошёл мимо них. Сохраняя на пухлой физиономии безразличное выражение, он весь обратился в слух. С парты девчонок доносилось хихиканье, изредка прерываемое членораздельными выкриками: «Ну да!», «Ага…» «Он может не то подумать!» Вдруг они замолчали и уставились на замешкавшегося одноклассника смеющимися глазами.

– Гарик, ты что-то хотел спросить? – нежно пропела Муська.

Парень кинул на них настороженный взгляд, ничего не ответил и вышел из класса. А за дверью сплюнул – с досады.

Следующим уроком была… физика. Физика! При звуках этого магического слова на самое безмятежное настроение набегало мрачное облачко.

Нинель Натановна вплыла в класс и водворилась на своём месте. В тот день она была благосклонна и начала урок не с опроса, а с объяснения нового материала.

Учительница физики обладала удивительным даром – её слушали даже отъявленные хулиганы. В самых ответственных местах она не повышала, а понижала голос, и он звучал интригующе, почти таинственно, так что все невольно задерживали дыхание, чтобы расслышать. Толя Смирнов, слегка кивая в такт словам физички, скользил взглядом зеленоватых глаз по её малиновым кудрям, полной шее и ниже – туда, где элегантный костюм плотно облегал невероятно объёмный бюст.

С первой парты две пары глаз кротко, заворожено и совершенно бессмысленно смотрели в рот Нинель, откуда вылетали магические слова, круглые и аккуратные, как она сама. Две пары ушей внимали этой китайской грамоте, а две легких головы пытались взломать ворота одной-единственной мысли: как в мире может существовать Нинель Натановна со своими электрическими колебаниями, когда всё это так далеко от того самого важного, что было вчера?

Голос Нинель звучал всё сочнее, он нарастал, как шквал, тихо и неотступно. Порой в этом гуле слышался говор отдалённых, но грозных стихий, и тогда мгновенно вспыхивала острая, как лезвие, молния, в её отблеске скакали причудливые блики и перемигивались неведомые «математические маятники»…

Маша и Марианна, подхваченные побочной волной этого шквала, плескались на песочке у самого берега, в то время как Нинель и её немногие последователи с мужеством первооткрывателей ныряли в самые опасные места чёрной пучины знаний…

«Маришка! – писала Муся соседке по парте. – Известно ли тебе, что такое «сдвиги фаз»?

«Это как раз то, – отвечала Марианна, – что сейчас происходит у нас с тобой в голове».

Они устремляли в рот Нинель Натановне влюблённые взгляды, в то время как руки их жили отдельной жизнью: передвигали друг другу блокнот, в котором писали вопросы и почти на ощупь читали ответы.

«Зачем она так много говорит?» – это о Нинель.

«Не знаю. Наверное, если бы я была такой же умной, мне бы тоже захотелось поделиться…»

«Маш, чем будешь заниматься после уроков?»

«Буду караулить у телефона. Приходи, вместе будем ждать звонка».

«Приду».

«Ещё бы ты не пришла!»

В это время шум стихий достиг своего апогея, он двинулся сокрушительной волной на берег, где лежали, уткнувшись в песок и дрыгая ногами, два беспечных человечка. Шквал настиг их, окунул в море, как щенков, и во внезапно наступившей тишине прозвучало:

– На этот вопрос я попрошу ответить Марианну Чернову!

Это было так неожиданно, что первая парта, несмотря на драматичность момента, так и прыснула!

– Я не могу ответить на этот вопрос, – вставая и давясь нелепым смехом, проговорила Марианна. Её слова повергли Машку в буйное веселье.

Щеки Нинель, её полная, в складках, шея и даже короткие толстые руки налились кровью…

Крик физички был настолько редким явлением, что все подпрыгнули на месте.

– Что это за безобразие! Вон из класса! Обе! Ставлю две двойки в журнал, – добавила она уже мягче, с удовольствием вывела свои фирменные, изогнутые «пары» на странице и выкрикнула вслед подругам:

– И доведу до сведения родителей!

Когда подруги оказались за дверью, им расхотелось веселиться.

– Пятая, – вздохнула Марианна, имея в виду свои двойки по физике.

– Да-а, – протянула Муська.

Больше в тот день они не проронили ни слова. На всех уроках и даже переменах не было учениц примернее. Даже объяснялись они только жестами. Если одной из них нужна была, допустим, линейка, она тихонько трогала соседку за локоть и указывала подбородком в нужном направлении, и та молча подавала спрашиваемое.

Преподаватели, объяснявшие свои предметы, чувствовали себя в тот день на высоте, потому что с первой парты две пары глаз ловили каждое слово с напряженным и вдумчивым вниманием.

Тем временем класс продолжал жить своей жизнью. На переменах парни бегали курить за гаражами, а девчонки собирались в кружок, возглавляемый двумя Иринами, и до хрипоты обсуждали различные философские проблемы.

А наши подружки думали почти синхронно, но не о своих «двойках», что было бы логично. Подумаешь! Оценки – дело наживное. Сейчас у них было в головах кое-что поважнее, и это нечто отделяло их от всего класса, от целого мира! Было оно таким значительным, что не хотелось, как раньше, с легкостью болтать о нём. Об этом думалось – просто и серьёзно. И было оно величайшим счастьем или, может быть, несчастьем. Потому что…

Но чтобы пояснить, почему, нужно проболтаться – заглянуть вперед. Автору страсть как хочется это сделать! Но – всему своё время. Поэтому – тсс… Посмотрим, что будет дальше.

 

Глава 4

 

Ровно в два часа Маришка зашла за Машкой. Та, против своего обыкновения, уже была готова.

– Идём в парк! – объявила она.

– А вдруг они позвонят? – возразила Маришка.

– Ну и пусть звонят, – решительно ответила Машка. – Что мы, будем сидеть и дожидаться? Надо будет – перезвонят попозже.

Подруга согласилась с этим доводом.

Они направились своим любимым маршрутом – через гаражи, мимо пожарки и стадиона. Проходя в боковую ограду парка, девчонки заметили, что возле вышки маячит какая-то фигура.

– Маш! Взгляни-ка, у тебя глаза позорче, там, кажется, кто-то с собакой…

– Да, – взволнованно произнесла Муська. – Маришка! – её голос дрогнул. – Это – Артём!

– Может, уйдём? – робко предложила Марианна.

– Поздно! И вообще – хватит трусить! Теперь мы имеем право на его общество!

Машка, как назло, некстати, чувствовала себя увереннее, чем вчера, потому что была одета скромнее и с больше долей вкуса.

Итак, они бодро направились прямиком к Артёму. Он стоял воле вышки со своей Велкой и смотрел в их сторону.

– Маришка, – шепнула Машка, – у меня поджилки трясутся.

– У меня тоже.

 

Они подошли к вышке. Муська ещё издалека расплылась в приветливой улыбочке, показав кривоватые зубки. Она посмотрела ему прямо в глаза и произнесла:

– ЗдорОво!

– Привет! – сказала Маришка.

– Здрасте, – сквозь зубы выдавил Артём.

Он смотрел без улыбки, несколько недоумённо. Девчонки слегка растерялись от столь прохладного приветствия, но Машка, всё ещё улыбаясь, спросила:

– Ну, как после вчерашнего?

– После чего – вчерашнего? – медленно переспросил Артём. Он переводил взгляд с одной на другую. В нём не было ничего от того милого, внимательного Артёма, с которым они расстались вечером. Девчонки молчали. У них были такие лица, словно их ударили мешком по голове.

В это время Артём оживился. Они посмотрели в направлении его взгляда. К вышке приближались Колян со своей овчаркой Тези и две девицы – Татьяна и Кайда. Кайда вела за руль велосипед, а Колян держал Таньку за руку. Она вырывалась, смеясь и что-то крича, а он смотрел на неё с улыбкой и затаенной нежностью. Кайда косила чёрным глазом, и ироничная улыбка изредка приподнимала уголки её вечно опущенных тонких губ. Четверо, включая Тези, направлялись к вышке, а пятеро, считая Велу и Орланку, стояли у неё; трое из них чувствовали себя лишними.

Артём заулыбался пришедшим.

– Привет, девчонки, – сказала Кайда Машке и Марианне. – Что, тоже гуляете?

Маришка молча взглянула на неё, а Муська выдавила:

– Гуляем...

Они торчала на месте, не в силах придумать предлог, чтобы уйти.

Наконец Маришка проговорила:

– Ладно, пойдём, надо к физике готовиться. – Они взялись за руки и с делано-равнодушным видом направились вглубь парка.

Уходя, они слышали, как Колян спросил у Артёма:

– А они что тут делали?

Артём ответил, что не знает, и уже спустя минуту они забыли о подружках, весело обсуждая свои проблемы. А потом отправились куда-то все вместе – наверное, в парк Победы…

Маришка и Муська медленно шли по своей любимой аллее, на которой тенистые тополя образуют полукруг, и где было так весело гулять зимой…

Обе подавленно молчали. Орланка, не чувствуя драматизма ситуации, принялась шарить по кустам и вскоре затихла возле какой-то старой, восхитительной косточки. Машка не одернула её.

– Маш!

– Что? – тихо отозвалась та.

– Твоя Орланка что-то грызёт.

– А! Ну её! – махнула рукой Муська, и подруги снова погрузились в тягостное молчание.

– Маришка! – взволнованно проговорила Муська. – Ты заметила, КАК они на нас смотрели?

– Заметила, – бесцветным голосом проговорила подруга.

– Как будто вчера ничего не было, понимаешь, ничего! – она остановилась, посмотрев на подругу испытующе, словно от её ответа зависела судьба. – А оно… было?

– Было? – эхом отозвалась Маришка.

 

Глава 5

 

Вечером того же дня Муське позвонили. Она ждала звонка от Олеськи, поэтому сняла трубку, ничего не подозревая.

– Мария? – спросил мужской голос.

Она была так поражена, что даже не сразу узнала его.

– Да… А кто это?

– Это Артём, – ответили после небольшой паузы.

Но она уже сама догадалась, потому что сердце её забилось так сильно, что пришлось схватиться за грудь, чтобы оно ненароком не выскочило в трубку.

Скрывая волнение, она спросила почти грубо:

– И что тебе нужно?

Он помолчал, потом спросил:

– В кино пойдёте завтра?

Муська так и села. Но нашла в себе силы ехидно поинтересоваться:

– А что же вы Кайду с Таней не пригласите?

С Артёмом она ещё ни разу так не разговаривала, поэтому испугалась собственной дерзости. Но он не обиделся, а засмеялся:

– Зачем нам Кайда и Танька? Мы хотим пойти с вами.

– Погоди, ты что, серьезно? – спросила она совсем другим тоном и потерла гудящие виски. – Дай сообразить… – она честно пыталась сделать это и не могла.

– Что тут раздумывать! – рассердился он. – Чтобы к семи часам были готовы.

– Ладно, – покорно согласилась она. – Где встречаемся?

– Мы зайдём за вами.

– Разве ты знаешь, где я живу? – поразилась Муська.

– Вот ты мне сейчас и скажешь.

Ей опять пришлось потереть виски.

– Ну, хорошо. Зайдете к Маришке. Кафе «Лада» знаешь? Да, в этом доме. Второй подъезд, пятый этаж, квартира 22. Запомнил?

Прощаясь, он снова назвал её по имени. Он сказал многозначительным и многообещающим тоном:

– До свидания, Мария.

…В 10 часов того же вечера чья-то дрожащая рука нажала кнопку звонка на двери с номером 22.

Маришка открыла с куском пирога в руке.

– Машка? Ты чего так поздно? Мы же вроде не договаривались гулять? – удивлённо спросила она. Потом вспомнила о гостеприимстве:

– Хочешь пирог?

Муська прислонилась к дверному косяку. Она не могла говорить, только всё шире раскрывала глаза. Наконец выдохнула:

– Маришка! Они нас… пригласили в кино!

 

Глава 6

 

На следующий день Муська заявилась домой в одиннадцать вечера. На вопросы мамы только и смогла вымолвить: «Мам, ты бы знала!» – и, блаженно улыбаясь, проплыла в свою комнату.

Там она достала из ящика заветную тетрадь, вздохнула, подышала на замерзшие, негнущиеся пальцы и принялась писать. Буквы и строчки стремительно вылетали из-под дрожащего пера, словно боясь, что, если не поспешат, то никогда не займут своё место на чистом листе бумаги.

«Это какое-то наваждение, – писала Муська. – Я не понимаю, что творится! Сегодня – и я не вру, хотя это никак не может быть правдой – мы были в кино с Артёмом и Коляном! Мне такое не приснилось бы и в самом дерзком сне.

…Они зашли к Маришке. Я уже была у неё. По дороге мы не осмелились спросить у них, почему они вчера были с Татьяной и Кайдой. Сегодня они снова были милыми, позавчерашними Артёмом и Коляном!

Они взяли нас под руки и приветливо болтали. А как они были одеты! О! Но и мы выглядел не хуже. Честное слово, мы были двумя самыми стильными парами! Они вели нас бережно, чуть впереди себя – как ведёт хороший партнёр свою юную, грациозную партнёршу по вальсу. (Я ходила в студию бальных танцев, правда, недолго.)

Мысленно я прыгала от счастья выше головы, при этом мне нужно было чинно ступать и пристойно улыбаться!

В кино они усадили нас с Маришкой посередине, а сами сели по бокам – Артём – с моей стороны, а Колян – с её.

…В первый раз в жизни, глядя на экран, я ничегошеньки не видела. Артём сидел так близко, что я чувствовала его дыхание. Он положил руку на мой подлокотник… Я старалась дышать с ним в унисон, тихонечко, чтобы он не слышал моего пыхтения. Чуть совсем дышать не перестала!

Он… мамочки мои! – наклонился к самому моему уху и заговорил своим интимным, прекрасным голосом, а я ничего не понимала и молча улыбалась. Краем глаза я видела, как Колян что-то нашептывает Маришке, наверное, что-то смешное, потому что она весело скалила зубы.

Кино было двухсерийным, и два часа пролетели незаметно, хотя я не могу вспомнить ни одного момента из фильма.

Артём деликатно касался моего уха своими мягкими усиками. А у меня сердце проваливалось куда-то в желудок и сладко трепыхалось там. До чего же это было здорово!

Потом мы прошлись по Первомайке, они завели нас в кафе и угостили мороженым! И мы ещё погуляли. Я была как пьяная, у меня щёки горели. Маришка – та ничего, только знай поблескивает своими турчанскими глазами.

Наконец я сказала, что холодно и пора домой. Хотя на самом деле уходить ужасно не хотелось! Кажется, им тоже.

Артём сказал:

– А мы вас сейчас согреем!

И они обняли нас за плечи: Артём – меня, а Колян – Маришку. Я думаю, ей было обидно, что Артём обнял не её. Мне даже немножко стыдно было. Но с какой радости я должна была уступить ей свое место?

…Почему-то не могу вспомнить нашего разговора. Наверное, мы болтали какие-нибудь глупости. Особенно я.

А поздним вечером они втроём провожали меня до дома.

…На прощанье Артём взял меня за руку и хотел что-то сказать, но промолчал. Наверное, при Маришке и Коляне не решился.

Потом они пошли провожать Маришку. Как я ей завидовала! Небось, всласть наговорилась с Артёмом…

Ну, ладно, с меня на сегодня и так хватит впечатлений. И так всю ночь спать не буду! Ох, как не хочется закрывать тетрадку… Вот только писать больше не о чем.

Напишу, как я счастлива – ужасно!!! Во мне счастье не помещается. И в комнате моей не помещается. Оно на всём земном шаре не помещается – моё огромное – преогромное счастье!»

 

Глава 7

 

Утром Машка с Маришкой встретились в школе. Несправедливо, что с заоблачных высот всегда приходится спускаться в обыденную жизнь, которая казалась особенно серой после испытанных чувств.

В тот день опять была физика. Правда, только четвертым уроком. А значит, казнь откладывалась минимум на два часа, в течение которых можно вдоволь насладиться жизнью.

– Маришка, – спросила Муська, нетерпеливо толкая подругу под локоть, – рассказывай, как вы вчера дошли?

Маришка помалкивала. Ей хотелось поинтриговать подругу.

– Ну, не томи! – наконец взмолилась та.

– А что рассказывать? – Маришка нехотя поведала, как дружная компания добралась о её дома, и она отправилась к себе. И легла спать.

– Ну, скажи хоть, о чём болтали?

– О чём – о разном, – тянула Маришка. – Да, кстати! Мы встретили Рамиля. Он шёл домой из парка.

Встретить Рамиля! Когда с тобой Артём и Колян! Теперь весь собачник будет знать, что Маришка гуляет с элитой клуба. Пусть знают! Жаль только, Машки с ними не было. Надо же, как не повезло! Надо было идти с ними до Маришкиного дома. Но не всегда же предугадаешь, что может произойти…

– Он болтал с вами? – поинтересовалась Муська, подавив тайный вздох.

– Нет, он только кивнул мне. А на них даже не глянул.

– Может, из деликатности?

– Может…

Ничего интересного (то есть касающегося этой темы) между ними больше не было сказано. Обыденно прошли три урока, а затем грянула физика… Но зачем останавливаться на грустных подробностях? Да, они снова схватили по паре. И Нинель снова кричала, даже топала ногами. И подружки мысленно клялись, что каждую свободную минутку будут использовать для занятий физикой. Но не будем о грустном…

После школы Машка зашла к Олеське. Та была очень рада подруге: они не виделись два дня. А нужно было столько всего рассказать! Олеська потащила гостью в комнату.

– Ну, что, Дон Жуан в юбке! С кем вчера гуляла – со своим Лешей или, может, с Гариком? – весело спросила Олеська. Машка скромно потупила глаза. Впрочем, Олеське и не нужен был её ответ.

– Хочешь, дам почитать книжку про инопланетян? – предложила она.

– Давай! – улыбнулась Машка. Ей было приятно смотреть на посвежевшую, повеселевшую подружку. – Вулкан поправился?

– Сплюнь! – замахала на неё руками Олеська, и заговорила шёпотом, чтобы не спугнуть долгожданное здоровье её пса:

– Сегодня утром слопал целую миску борща со сметаной. Да ещё посмотрел на меня: «Мол, это всё?»

Олеська своей богатой мимикой удачно изобразила умильную Вулькину мордочку и нижней частью туловища показала, как он при этом вилял хвостом. Обе девчонки рассмеялись.

– Вулечка! – позвала Олеська своё восьмимесячное «чадо», развалившееся на ковре. – Ты же прелесть у меня!

Скаля в улыбке белоснежные зубы, Вулечка, не вставая, бил по полу хвостом.

– Ты с ним вчера гуляла? – спросила Муська.

– Гуляла.

– С Инкой? – Муська старалась придать голову безразличие, но ревность предательской дрожью выдала её.

– Да… С Инкой и её Динкой, – Олеська чувствовала себя слегка виноватой, но с Инкой ей было интереснее гулять без Муськи.

– Были на собачнике? – спросила Муська, чтобы переменить неприятную тему.

– Да, мы с Вулькой зашли на обратном пути, когда проводили Инку.

– А разве Санёк с Димкой с вами не ходили?

– Нет, но они обещали зайти завтра за Инкой.

Вот ведь, Олеську тоже провожают. Санька с Димкой, наверное, неплохие парни, но Муська ничуть не завидовала! Ну, разве что, самую капельку. Ей почему-то хотелось, чтобы все знакомые пацаны бегали только за ней. Муська честно старалась подавить в себе эти чувства. В конце концов, другие девчонки тоже хотят гулять с парнями! С этим приходилось считаться.

К тому же – Муська чуть не забыла – ей ведь тоже было чем похвастаться! Артём и Колян – не хуже, а может, и получше, чем Санька с Димкой. Но Муська решила держать язык за зубами – и не только из скромности. Будет куда эффектнее, если Олеська сама как-нибудь встретит их вместе.

Поэтому Муська ограничилась вопросом:

– Ну, и кто вчера был в парке?

По правде сказать, её это не очень интересовало. Она-то знала, что двух самых классных пацанов там точно не было.

Олеська начала перечислять:

– Пашка-разгильдяй, Витка с Рамилевским Хароном, Велка…

– С Ромой? – небрежно уточнила Муська. Её распирало от гордости, что она заранее знает ответ.

– Нет, Ромы не было. Артём сказал, что у братишки какие-то дополнительные занятия…

Муська почувствовала легкий озноб, и довольная улыбочка стала медленно сползать с её побледневшего лица.

– А что, там был Артём? – хрипло спросила она.

– Ну, да, – подтвердила Олеська, не подозревая, какую новость она только что сообщила.

– В котором… часу?

– Часов в девять, наверное, – и Олеська принялась добросовестно объяснять: – Мы расстались с Инкой без двадцати девять…

– А Колян там… тоже был? – дрожащим голосом выдавила Муська.

– Нет, Коляна не было, – сказала Олеська, и, заметив волнение подруги, добавила:

– Но он приходил часов в восемь.

– Откуда ты знаешь? – спросила Муська. Её вдруг охватило безразличие.

– Я слышала, как Витка сказала Пашке: «Коля здесь был часов в восемь, а потом они куда-то ушли с Танькой».

Муська молчала. Она твёрдо знала, что Коля не мог в восемь часов гулять в парке и тем более уйти куда-то с Татьяной, потому что в это самое время он сидел в кино рядом с Маришкой и нашёптывал ей в ухо, наверное, что-нибудь, очень остроумное, потому что она скалилась, как ненормальная. А в девять они выходили из кинотеатра, и Артём, предупредительно поддерживая Муську за локоть, одновременно пас свою противную Велку в парке и разглагольствовал о том, что его брат Роман сидит до позднего вечера на занятиях в институте!

Это было настолько нелепо, что у Муськи начался нервный смех. Она хохотала до колик, и никак не могла остановиться. Олеська смотрела на неё с недоумением.

– Маш, ты чего?

– Да так, ничего, – отсмеявшись, Муська сразу стала серьезной. – Знаешь, Олесь, у меня еще уроки не сделаны. И две пары по физике нужно исправлять. Я, наверное, пойду.

– И думать не смей! – решительно заявила Олеська. – Сейчас будем чай пить. Бабуся как раз блинчиков напекла.

– Нет, Олесь, я не могу. Не обижайся, но я пойду, – она боялась, что подруга заметит слёзы, готовые выплеснуться из глаз, и выбежала из комнаты.

– Погоди, а как же книжка? – крикнула вслед Олеська, но даже упоминание о новом фантастическом романе не остановило Муську.

 

… Марианна встретила её в дверях с сияющей миной.

– Маришка! – трагическим шёпотом начала Муська. – Я должна тебе сказать одну вещь…

– Подожди! – подруга нетерпеливо махнула ладошкой. Она наклонилась к Муськиному зарёванному лицу и проговорила, смакуя каждое слово:

– Знаешь, кто у меня в гостях?

Только теперь Машка заметила в коридоре две пары мужских ботинок.

– Марианна! – раздался из комнаты голос Коли. – Кто там у тебя – Машка, что ли?

– Пусть она заходит, – сказал другой голос.

Муська улыбнулась растерянно и глупо. Звук этого голоса действовал на неё, как гипноз. Через секунду она уже забыла новость, которую собиралась выложить подруге, и влетела в комнату, где сидели на диване, раскрасневшиеся от чая, милые и неуловимые Колян и Артём!

 

Глава 8

 

«Почему в мире всё так странно? – писала Муська в своём дневнике. – Я не могу понять. Не могу поверить! Колян и Артём, ещё несколько дней назад не звавшие нас по имени, смотревшие на нас, как на что-то неодушевлённое, сегодня… Да что там говорить!

То, что произошло сегодня, я буду помнить до гроба. Но сначала скажу несколько слов о деле. Потому что пока ещё у меня есть выдержка. Когда же я начну описывать сегодняшний вечер, меня понесёт, и в потоке нежных, бессмысленных фраз, которые вскоре лягут на эти листы, трудно будет уловить хоть одно путное слово…

Впрочем, я уже увлеклась. Что я хотела сказать? Ах, да, парочку трезвых мыслей.

Мне кажется непонятной вся эта история. И если рассуждать не на хмельную, как у меня сейчас, голову, то мне это всё перестаёт нравиться. Они с нами играют в какую-то игру. А мы не знаем её дурацких правил! Они меняют личины по десять раз на дню. Гуляют с нами – и тогда они – сама нежность и заботливость. И одновременно гуляют с Танькой и Кайдой. И когда они с девчонками – для них не существуем мы. Может, они крутят им головы так же, как и нам?

Ой, зачем я всё это пишу?

От ревности, наверное. Я его ревную ко всем девчонкам мира! Люблю ли я его? Кажется, да. Причем, давно, очень давно. Я всегда его любила!

А он?.. боюсь ошибиться, но, кажется… Нет! Нет! Молчу! Об этом нельзя писать. Тем более говорить. Даже Олеське нельзя. Если кому-нибудь скажешь – обязательно сглазишь!

Ой, мамочки…

У меня два сердца. Одно – ледяное, колючее, подозрительное. За каждым жестом и взглядом оно следит ревнивым и чёрным, косящим, как у Кайды, глазом. В нём кровь застыла крохотными, противными ледышками – они всё время скребут друг о друга.

А есть ещё второе сердце! Оно находится где-то в пятках, потому что там всё время пощипывает. В нём кровь горячая и весёлая, как огнедышащая лава! Она меня греет и щекочет пятки, поэтому всё время хочется смеяться без причины. Ха! Сказала тоже! Это другим кажется, что без причины. А я-то знаю, что это просто юркое сердечко, которое в пятках, не дает мне покоя.

А то первое, злое, заставляет плакать всё время. Плачу я или смеюсь? Не знаю! И то, и другое. В душе.

Ну, вот, я обещала понаписать глупостей и сдержала обещание. Даже читать противно! А главного так и не сказала.

Мы же опять гуляли. Мы ещё позднее пришли, чем в прошлый раз. Это я о нас с Артёмом. С какой нежностью моя бедная, обкусанная шариковая ручка выводит это небесное имя!

Прямо, как говорят: «Осыпая тысячами поцелуев…»

Я уже не помню, где мы избавились от Маришки с Колей (или они от нас), но мы вдруг остались вдвоём с Артёмом. Так было однажды, еще в той, прошлой жизни, когда он ещё не… не так ко мне относился. Не буду сравнивать, это было бы даже смешно!

И вот мы идём и болтаем о каких-то пустяках.

Я говорю:

– Зови меня не Мария, а Машка!

А он мне с усмешкой, ласково – чудесно так топорщит усы эта усмешечка белозубая, он мне и говорит:

– Ну, что, – говорит, – Машка, корова твоя скоро помрёт?

Это он коровой Орланку мою называет. Мы уже успели ко мне домой за ней заскочить.

А я ему – гордо:

– Моя корова ещё ваших всех переживёт! А вот мне впору помирать…

– А что так? – интересуется он.

– Всё физика, проклятая. Завтра опять будет. А я уже две «пары» схватила. А Маришка… – тут я захихикала. – Целых шесть!

Он тоже расхохотался и прищелкнул языком почти с восхищением:

– Ну, вы даете!

– Знай наших! – гордо отвечаю. – Вот схвачу завтра третью, приду домой и повешусь…

– Нет, Машка, это ты брось! Оценки – дело наживное…

– Мы с Маришкой тоже так считаем, но наши родители почему-то это мнение не разделяют… Вот приду я часиков в двенадцать, попадёт мне от мамы. Скажет – гуляешь, а физику не учишь! Скажет – бездельница. Ну, как она не может понять, что гулять гораздо приятнее, чем физику учить?

Он смеется. И мы идём дальше, весело болтаем. И уже совсем стемнело. Так классно!

Я говорю:

– Я учусь на гитаре играть, у меня мозоли на пальцах.

А он:

– Ну-ка, покажи.

И берёт мою лапу, разглядывает, словно какую-то невидаль.

У него ладонь небольшая, но сильная. Моя лапища – шершавая, ногти обгрызены и вся чернилами измазюкана. Мне смешно:

– Смотри, какая я чумазая! Это мы с Маришкой на уроке баловались, а я даже не отмылась.

Мне не стыдно говорить глупости, ему это даже нравится.

– Эх, вы, хулиганки… – он чуть-чуть обнимает меня – не так, как Алёша со своей глупой самоуверенностью, а так, как умеет это делать один Артём. Так просто, как будто так и нужно… (Так было однажды на собачнике, мимоходом, и сопровождалось таким же взглядом, и всё же это – совсем другое!)

Я тоже воспринимаю это объятие, как должное, только стараюсь подлаживаться под его шаг. Мне совсем не хочется скидывать с плеча эту дружескую руку!

Нам отчего-то хорошо и весело. Светят фонари, и его синие, с задоринкой, глаза тоже горят тайным огнём. Наверное, и мои поблескивают, потому что он наклоняется, с улыбкой заглядывает мне в глаза и ничего не говорит… Да и к чему слова, когда так ярко пылают мои щёки под взглядом молодого попутчика?

…Внезапно мне стало неловко перед Маришкой. Наверное, она злится на меня из-за Артёма. Она ведь влюбилась в него раньше, чем я. И теперь, похоже, проклинает нас на чём свет стоит за то, что мы её оставили наедине с этим неуклюжим Коляном! Может быть, она уже спровадила его и теперь сидит дома, дуется…»

… В то самое время, как Муська писала эти строки, Марианны не было дома. Они с Коляном стояли в парке под фонарём и не думали о Машке с Артёмом. Глаза Коли весьма красноречиво поблескивали из-под очков. Он обнимал Маришку, и её зеленоватые глаза сверкали озорными огоньками. Что шепчут эти пухлые, улыбающиеся Колины губы, почти касаясь её нежного ушка?

– Давай поцелуемся?..

– Давай, – отозвалась она, высовываясь из-под его руки и подставляя свои мягкие, восхитительные губы…

Муська писала:

«Я вдруг испугалась, что он тоже может подумать о Маришке.

– А я тебе нравлюсь? – неожиданно спросил он, сверкнув белозубой улыбкой.

Я взглянула на него снизу вверх. Потом лукаво поинтересовалась:

– А я тебе?

– Нравишься, – ответил он весело.

– Ты тоже ничего, – я небрежно пожала плечами. Но в глазах у меня, ручаюсь, запрыгали чертики, выдав меня с головой.

– Ну и что теперь? – поинтересовалась я, прищурившись.

– А если я тебя сейчас поцелую? – спросил он, притворно-грозно нахмурившись.

– Ну-ка, попробуй! – с вызовом ответила я и тоже сдвинула брови.

…На небе не видно было звёзд – их затмевали фонари, но я разглядела две крохотные звёздочки, вспыхнувшие в его зрачках. Он вдруг нежно, но крепко схватил моё запястье.

– Пусти! – я взглянула наивно и кротко и попыталась вырвать руку, но он держал крепко.

– А вот не пущу.

– Ой, смотри, что у тебя за спиной? – я притворно вытаращила глаза. Но он не поддался на провокацию.

– Ты мне зубы не заговаривай!

Он шутя, одной рукой перехватил оба моих смехотворных кулачка, а второй обнял меня за талию…

Я почти с ужасом взглянула ему в глаза, но тут же покраснела и опустила ресницы… У меня закружилась голова, но его сильная рука поддержала меня, а губы нежно коснулись моей щеки. И я больше не сопротивлялась…»

На этом месте Муська бросила ручку, погасила настольную лампу и уставилась в темноту. Перед её слипающимися глазами вновь предстала волшебная картинка: ночь, аллея и две фигурки под фонарём…

Третья, четвероногая, преспокойно улеглась на земле, почувствовав, что хозяйка «зависла» надолго. Орланка давно привыкла к странностям двуногих и не удивилась, когда два человеческих существа, наконец, отделились друг от друга и медленно, обнявшись, направились по аллее.

– Кажется, я забыла дорогу домой, – с тихим, серебристым смехом проговорила она.

– А я тебя провожу.

– И мы вместе заблудимся, – прошептала она.

– …И вернёмся домой под утро, – докончил он. – Ну, чего ты смеёшься, дурочка?

…Она и сейчас рассмеялась, вспоминая это.

Артём. Артём! Артём...

Звуки этого имени смакуешь во рту, как барбариску. Под языком становится сладко-сладко и слегка пощипывает. Муська даже зажмурилась от удовольствия.

…Но пора было спать. И она легла с чистым сердцем и всю ночь видела во сне две маленькие голубые звёздочки.

 

Глава 9

 

В школу Муська приплелась ко второму уроку, сильно заспанная, но сияющая, как медный грош. Наивно полагая, что всё ещё перемена, она направилась в класс…

Как ни банально очередное упоминание о физике, и без того слишком часто фигурирующей в нашей правдивой истории, но с фактами не поспоришь… Физика была той самой объективной реальностью, которая, согласно выражению Ульянова-Ленина, существует независимо от нашего сознания. И безжалостно вплеталась чёрной нитью в разноцветное кружево будней старшеклассников. Они познавали физику через свои ощущения. У Гарика, например, перед физикой начинало нестерпимо щипать в носу. У Толи Смирнова приближение этого урока вызывало зуд в пятках. А у Муськи всегда тревожно сосало под ложечкой. Вот и сейчас у неё возникла эта аллергическая реакция, потому что вместо положенной по расписанию литературы, с которой она расправлялась в два счёта, за учительским столом восседала величественная Нинель, чью багровую от гнева физиономию озаряло сияние рыжей, словно наэлектризованной, шевелюры. (За которую она получила от учеников прозвище Электро-помидор.) А класс дописывал самостоятельную работу.

…Муська не соврала Артёму. Она действительно схватила третью пару. Но вешаться почему-то не стала. Наоборот, весь следующий урок она цвела самой очаровательной улыбкой.

Может быть, вас удивляет, почему общественность оставалась равнодушной к тому, что бывшая отличница скатилась на «двойки»? Однако вы ошибаетесь.

На перемене к первой парте подошла комсорг класса – Иришка. Маленькая, пухленькая, мягкая. Несмотря на свой статус официального лидера, она увлекалась «всякой чертовщиной», обожала булгаковскую Маргариту и идеалистическую философию. Глаза Иришки сияли лукавой улыбкой.

– Ну, что, девоньки, – спросила она, нежно оглядывая подружек, – будете дурочку валять, или как?

Комсомольский вожак была против нажима на личность. Вопрос был задан в шутливом, а не в категорическом тоне.

– Ты о чём? – Муська сложила губы бантиком и попыталась придать лицу невинно-кроткое выражение.

Маришка прищурила свои монгольские глаза и пожала плечами.

– Они ещё и не понимают! – Иришка в притворном ужасе всплеснула пухленькими ручками.

Две пары глаз уставились на неё с напряженным вниманием.

– Вы только посмотрите на них! – возопила комсорг, призывая одноклассников засвидетельствовать лицемерие девиц. – Кротки, аки агнецы! Вы когда учебой начнете заниматься, а? – и крохотный кулачок водворился под самый Муськин нос.

– Отстань! – проворчала Муська. Рядом с миниатюрной и грациозной Иришкой она чувствовала себя безнадёжным увальнем.

Иришка продолжала горячиться.

– Нинель Натановну довели! – комсорг покосилась на дверь. – Она ночей не спит, переживает, что вы забросили занятия!

Муськин вздох выразил всю глубину её раскаяния.

– Наверное, я не стою забот этой светлой женщины, – иронически проговорила она.

Маришка вздохнула, показывая, что полностью разделяет точку зрения подруги.

– А если серьёзно, что с вами творится? – поинтересовалась Иришка.

– А ты попроси Тюленеву раскрыть эту загадку, – предложила Маришка. – Она же у нас будущий криминалист.

– А что? И попрошу, – Иришка решительно направилась к тезке.

– Ирина, – обратилась она к Тюленевой. – Требуются твои дедуктивные способности. Две особы – она кивнула в сторону первой парты, – ни с того ни с сего забрасывают учёбу, хватают пару за парой, доводят почти до инфаркта Нинель Натановну (отличную женщину!), всё время шепчутся и перемигиваются с самым таинственным видом!

Тюленеву проблема заинтересовала мало. Она лишь на миг приостановила свою кипучую деятельность – непрерывную болтовню одновременно с Лилькой, Ольгой и Милкой. Тюленева была выдающейся личностью, но молодость и неопытность заставили её столь недальновидно пропустить слова комсорга мимо ушей. Поэтому завеса тайны осталась на время закрытой.

…Муську Ирина знала ещё с детского сада, но потом события и люди надолго развели их и вновь столкнули только в десятом классе. По правде говоря, Муська вряд ли стала бы доверять Иринке свои секреты с тех пор, как в нежном возрасте поделилась с ней новостью про рыбок-пираний, а та раззвонила всем в группе, что Машка-де пугала её какими-то чёртиками-людоедами, и Муську незаслуженно объявили лгуньей. А с Маришкой Иринка когда-то дружила, правда, недолго. Как прокомментировала Ольга, «Маришка слишком эгоистична, а Иринке нужна отдача». Может быть, она слегка ревновала Маришку к Муське.

Поэтому она отнеслась к предупреждению комсорга легкомысленно. Ну, хватают подружки двойки, подумаешь! А то, что стояло за этим, о чём не догадывались девчонки, был почти сверхъестественным…

Но тут прозвенел звонок на урок, и все участницы разговора на время забыли о нём. Однако спустя несколько часов Ирине Тюленевой пришлось всё вспомнить...

 

Глава 10

 

Когда после школы Ирина Тюленева прогуливалась с Олей, своей новой подругой, они встретили нашу парочку. Маша с Маришей выглядели весьма удручённо и даже не заметили подруг, которые, по обыкновению, при встрече с ними возвели очи горе, словно увидев на небе что-то весьма интересное. Но девчонки, увлечённые какой-то мрачной идеей, прошествовали широким шагом мимо слегка озадаченных Ирины и Оли. Отметив про себя их странное поведение, будущий криминалист вспомнила утренний разговор с комсоргом. Но она не могла восстановить цепочку предшествовавших этой встрече событий.

А события развивались следующим образом.

Ровно в полвторого в квартире Муськи раздался долгожданный телефонный звонок. Быстрее лани она спрыгнула с дивана, где уютно расположилась, терзая струны сестриной гитары, и подскочила к аппарату. Внезапно она устыдилась своей поспешности, секунду выждала и только потом сняла трубку дрожащей рукой. Голос её был бодрым, хотя лёгкое заикание выдавало волнение.

– Д-да…

– Мария? – это был он… – Ждём вас на вышке!

…Через каких-нибудь полчаса она уже шнуровала кроссовки, натягивала поводок на Орланку и выскакивала за дверь.

Возле Рамилевского дома она увидела знакомую фигуру.

– Привет! – сказал Рамиль. Его лицо сморщилось в улыбке, как печёное яблоко.

Муська спросила, как дела. Он ответил, что хорошо, потом добавил:

– Кстати, видел на днях твою Маришку. Что она делала одна в такой поздний час?

Муська удивилась. Ну, Марищка, прохвостка! Шлялась тут поблизости и даже не зашла к ней! Стоп… Они ведь недавно гуляли с Артёмом и Коляном. Ну, да, Потом они ещё проводили Маришку домой. Конечно! Она же сама сказала, что встретила Рамиля. Но почему он утверждает, что она была одна?

– А как же Ар… – начала Муська и осеклась. Вот тебе раз. Куда же Маришка дела своих галантных кавалеров? Неужели навешала ей лапшу на уши? И тут Муське пришла в голову мысль, которая не делала ей чести. Похоже, шепнула ей эта услужливая мыслишка, Марианна их не так интересует, как я… (Вчерашние сцены под фонарём ни та, ни другая не пересказали.) Артём и Колян могли оставить Маришку и пойти другим путем…

Нет, не могли! Не похоже на них. К тому же, вспомнила Муська с некоторой досадой, они пили чай у Маришки, а не у неё. И всё-таки, почему Рамиль видел её в тот вечер одну, без провожатых?

Как ей всё это надоело!

Загадка на загадке, загадкой погоняет!

Надо быстрее бежать к этой лапшистке и всё у неё выспросить. Распрощавшись с Рамилем, Муська побежала к подруге.

Её новость не повергла Маришку в недоумение. Она махнула рукой, словно посылая подругу подальше вместе с её дурацкими вопросами. Странная беспечность!

Муська надулась и всю дорогу молчала. Точнее, полдороги. Потому что на полпути они встретили тех, к кому шли. Артём и Колян были не одни… а с теми, кого они меньше всего ожидали и хотели видеть – Кайдой и Татьяной. Это было уже слишком!

У Машки на глазах выступили слёзы, а Маришка отвернулась.

– Прекрасно, – проговорила Муська свистящим шёпотом. Случись такое позавчера, это ещё можно было стерпеть. Но после вчерашнего вечера!

Коля был явно с Таней. Муська не знала про них с Маришкой, поэтому ещё могла простить. Но Артём! На Кайду он не смотрит, хорошо. Допустим, он мог, скажем, симпатизировать Муське. И при этом пойти гулять со своим другом Коляном, его девушкой и её подружкой. Просто так. За компанию. Но ведь они пригласили на прогулку их с Маришкой!

Марианна смотрела на Колю, и её взгляд стал жёстким. Её улыбка напоминала оскал.

Те двое явно не замечали пучков ненависти, направленных на них.

Обе компании поравнялись друг с другом. Артём рассказывал что-то интересное, и в увлечении настолько забылся, что его рука нечаянно оказалась на неположенном месте – на талии Кайды. Она приняла это как само собой разумеющееся. Хотя на такую привилегию имела право одна девчонка в мире. И не Кайда. А Машка!

Она низко наклонила голову, чтобы не было видно её лица, и двинулась прямо на воркующую парочку. Как он смотрел на Кайду! А Машки вовсе не замечал. Он увидел её только тогда, когда все трое столкнулись нос к носу. Двое прекратили свой разговор и посмотрели на неожиданное препятствие. Лицо Муськи выражало решимость, оно было почти героическим.

Но растерялись они только на миг. Не размыкая рук и не останавливаясь, они обогнули досадную помеху. И двинулись дальше.

Подруги остались на дороге. Муська до слёз ругала себя за нелепую выходку. А Маришка себя – за нерешительность. Надо было вмазать Коляну по наглой очкастой физиономии. И обе – своих возлюбленных за вероломство. Идти в парк не имело смысла.

Они повернулись и пошли обратно. Им было невыносимо видеть друг друга. Какое унижение!

В таком состоянии их и застали Ирина с Ольгой. Но… какое нам дело до их недоумения?..

Глава 11

 

Марианна Чернова лежала ничком на кровати, уткнув лицо в подушку. Катька прохаживалась по комнате и бубнила:

– Маришка! Тебе велели убраться в комнате…

Маришка не удостоила её ответом. Помолчав, сестрёнка принялась за своё:

– Марианна… начинай убираться. Мари…– она вдруг поперхнулась недоконченным словом, потому что сестра повернула к ней искаженное до неузнаваемости лицо.

– Убирайся к чёрту! – закричала Марианна, и в её голосе была такая нешуточная злоба, что Кате стало не по себе. Она ретировалась из комнаты.

Марианна запустила ей вдогонку подушкой, которая не достигла цели: дверь стремительно захлопнулась.

В коридоре послышались удаляющиеся шаги и бормотание: «Сумасшедшая!»

Маришка бросилась на кровать и принялась молотить по ней кулаками. Она вцепилась белыми зубами в собственный палец и долго терзала его, но утешительной боли не почувствовала: из её сердца рвалась другая, раздирающая боль. Бедная Маришка стала кататься по измятому покрывалу, потом затихла и уставилась мутными глазами в потолок. Он был таким белым, что так и подмывало плюнуть в него!

Она стала размышлять о своей пятнадцатилетней, такой юной и такой несчастной жизни. После всего случившегося она уже никогда не станет той беспечной девчонкой, какой была всего четыре дня назад…

Неожиданно ей упало на живот что-то мягкое. Пушистый комочек потёрся об её руку, приглашая поиграть. Она с такой злобой отшвырнуло бедного Тимку, что кот, жалобно мяукнув, пролетел добрую половину комнаты. Маришка отвернулась к стене и заплакала – от жалости к своему любимцу. Потом она перестала всхлипывать и прислушалась. В комнате было тихо.

– Тимка! Тимочка… – позвала она умильным голосом.

В ответ из-под кровати послышалось сдержанное сопение.

– Тимоша! – снова проговорила она и соскочила на пол.

Тимка забился в самый дальний угол, сверкая жёлтыми глазами.

Приговаривая что-то ласковое, она просунула руку под кровать и принялась выуживать оттуда яростно упирающегося зверя. Вскоре, ценой героических усилий и двух-трёх царапин, кот был извлечён из своего убежища. При взгляде на разобиженного Тимку хозяйское сердце наполнилось раскаянием. Она посадила его на колени и нежно поцеловала в розовый тёплый носик. Шёрстка Тимофея ещё топорщилась, глаз косил, но постепенно он успокоился, пригрелся и завёл свою песенку. Успокоилась и Маришка. Прижимаясь щекой к шерстяному боку, она слушала звонкое, нескончаемое урчание…

Но жизнь снова ворвалась в её квартиру требовательным звонком в дверь, резко и неприятно, после достигнутого хрупкого равновесия, резанув слух. Она даже поморщилась. Ну, почему в этом мире нет покоя!

Звонок повторился. Он был настойчив! Ничего, Катька откроет. Мелькнула надежда, может, это к сестре?

Но Катя, переговорив с вошедшим в коридоре, приоткрыла дверь спальни и сообщила с непроницаемым лицом:

– Марианна, выходи. К тебе пришли.

Как всё это надоело! Неужели опять Машка? Что ей ещё нужно? Она не хочет никого видеть, и всё! Она сейчас выйдет и скажет назойливой подружке, что плохо себя чувствует, и пусть валит ко всем чертям!

Решительным рывком она распахнула дверь и уже хотела высказать незваной гостье заготовленную фразу, как вдруг… застыла на месте. У неё уже не было сил удивляться, радоваться или возмущаться. Это был Колян собственной персоной.

– Чего надо? – выдохнула она устало.

– Тебя, – сказал он просто и так мило улыбнулся, что устоять было невозможно. Уголки Маришкиных губ против её воли полезли вверх.

– И что ты от меня хочешь? – спросила она уже более приветливо, скрестив руки на груди. В её зрачках вспыхнули зеленоватые, живые искорки, которые так нравились ему.

– Пойдём в парк! – предложил он и расплылся в широчайшей, наивнейшей улыбке.

Но Маришка была не из тех, кто покупается на обаяние. Он торопил её взглядом, нежным и укоризненным, но она не двинулась с места.

– А где ты оставил свою Таньку? – спросила она вкрадчиво.

Его щёки покрылись густым румянцем. Смущаясь и запинаясь, он торопливо проговорил:

– Если ты из-за этого злишься, то… совершенно напрасно. Мы их случайно встретили… – он поднял на неё умоляющий взгляд, который укололся о две равнодушные льдинки и потух… Но он не терял надежды:

– Маришечка! Милая! Ну, что мы могли поделать, если девчонки попросили проводить их… Потом мы со всех ног кинулись обратно, но вас уже не было…

Она усмехнулась:

– Думаешь, меня это так сильно волнует?

Его лицо выразило неподдельное страдание.

– Мариша… – сказал он тихо. – Сейчас прибегут Артём с Машкой. Пойдём, ну, пожалуйста! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь… – он заглядывал ей в глаза, всё ещё пытавшиеся хранить непреклонность. В его голосе сквозила почти детская уверенность в том, что его неотразимые чары не оставят любимую равнодушной.

Он огорчился, увидев на её лице прежнюю отчужденность. Милый, милый Коля! Наверное, запотевшие очки помешали ему разглядеть, с каким трудом удаётся его собеседнице сохранять на лице холодную маску!

Изо всех сил сжимая «бантиком» полные, расползавшиеся в улыбке губы, она произнесла:

– Значит, Артём пошёл за Машкой?

Нужно было видеть, как расцвела его расстроенная физиономия!

Ну, что ж, Колян, говорили её лукавые глаза. Простить тебя, что ли? Пожалуй, я даже согласилась бы пройтись с тобой… Вот только уговаривать ты не умеешь. А ну, как передумаю?

Он сообразил, что нужно сделать.

– Маришка! Ты прелесть! – закричал он. – Дай, я тебя расцелую! Ну, что ты стоишь, как пень! – уже командовал он. – Одевайся!

От поцелуя Маришка уклонилась, стрельнула в его сторону кошачьим зрачком и опрометью бросилась в спальню – одеваться.

 

Глава 12

 

Как непоследовательно женское сердце! Когда нежданный гость заявился к Муське, она тоже смотрела на него почти с ненавистью. Но уже через пять минут сменила гнев на милость. По правде говоря, больше времени понадобилось на сборы. И вот они с Артемом стоят перед Маришкиной дверью и нажимают кнопку звонка...

Эх, девчонки! Человек создан Богом из глины, а женщина – из ребра человека. Не потому ли так льнёт эта слабая материя к родной плоти?

Не подумайте, что у подруг совсем не было гордости. Но… слабые маленькие сердечки охотнее внимали звукам любимых голосов, чем уверениям рассудка.

И, в конце концов, они ведь не только эти четыре дня, а целых полгода любили Артёма с Коляном! Этот жестокий мир был бы окончательно несправедлив, если бы не вознаградил столь трогательное постоянство! Правда, это им теперь так казалось, потому что из памяти моментально стерлись все другие, мимолетно гостившие там имена: Роман, Тимур, Гарик, Рустик, Ильгиз, Рамиль и, конечно же, ясноглазый, чернобровый Кашперский Костя! Но подружки искренно верили в то, что Артём и Коля – их истинная любовь!

Поздним вечером тесно обнявшаяся четвёрка молодых людей возвращалась домой через парк. Небо было темно-синим, глаза юношей и девушек сияли, как звёзды. Две счастливых пары минули ворота и пересекли футбольное поле. Неизвестно, о чём они беседовали, но то и дело разговор прерывал смех: серебристый девичий и солидно-басовитый – парней.

Затем они свернули направо и прошли мимо дворца Химиков, где двое из четверых были встречены донельзя изумленными взглядами начинающих криминалистов. Иринка и Оля вперили в Машку и Маришку проницательные взгляды, поражаясь, кажется, не столько их окружением, сколько переменой настроения. Действительно, лица подруг, такие хмурые днём, сейчас излучали полный восторг.

Как вдруг… Глаза Марианны устремились в сторону. Туда же обратились взоры остальных: поначалу беспечный – Машкин, тайно настороженные – Коляна и Артёма и ничего не понимающие – юных детективов.

На взгляд последних, там не происходило ничего необычного: просто шли, обнявшись, два мальчика и две девочки… Один из юношей был в очках, с милыми пухлыми щечками, второй – невысокий, но мужественный на вид, с небольшими усиками цвета пшеницы… Они явно строили глазки своим спутницам, которых Иринки никогда раньше не видели. Впрочем, как и парней. Самое заурядное зрелище.

Но именно оно произвело на их одноклассниц необычайное впечатление: они, как по команде, вздрогнули, перестали улыбаться… Потом посмотрели друг на друга и вокруг себя, словно кого-то искали, но Ирина и Оля же ясно видели, что рядом с подружками никого не было!

– Где они? – Маришка бросила на Машку хищный взгляд, словно она была виновата в случившемся.

– Ты же видишь… – отвечала Машка слабым голосом и со странной улыбкой указала в сторону тех мальчишек и девчонок.

Ирина и Оля услышали, как один из парней, в очочках, наклонившись к уху другого, отчётливо произнёс, кивнув в сторону растерявшихся подруг:

– Опять они здесь.

Второй, с усами, ответил презрительной ухмылкой.

Подруги остановились, словно натолкнувшись на невидимую преграду.

Они проводили взглядами удаляющуюся компанию и долго смотрели вслед Артёму, Коляну, Таньке и Кайде. Выражений их лиц детективы не видели.

Потом Машка с Маришкой повернулись и медленно пошли из парка. Всё повторилось почти как в утренней сцене. Только обиды не было. Как ни странно, совсем не было. Лишь одно – тупое равнодушие, граничившее с тихим помешательством. Кое-как они добрели до Маришкиного дома и разошлись, даже не попрощавшись. На пороге Маришка обернулась и долго смотрела, как уходит Машка – тихая и сгорбленная, с торчащими лопатками. Потом она распахнула дверь и стремительно вошла, не прикрыв её за собой. Дверь захлопнулась с оглушительным стуком.

 

Глава 13

 

…На другой день, ровно в полдень обе подруги, как всегда, расставались у школы. Меж ними уже не было вчерашнего отчуждения, но обе хранили грустное молчание.

Сегодня на всех уроках они были на удивление тихими и задумчивыми. Казалось, они внимательно слушали объяснение учителей, но если бы их спросили, ни одна даже не сумела бы сразу сообразить, какой сейчас идёт урок. За весь день они не проронили ни слова.

Никто не мог понять, в чём дело. Иришка смотрела на первую парту с недоумением и сочувствием. Гарик, казалось, был огорчён, что девчонки, всегда досаждавшие ему, вдруг утратили обычную живость.

Даже Нинель Натановна, проявив удивительную чуткость, не стала их трогать. И только Ирина и Оля улыбались загадочно. «Мы-то знаем, где зарыта собака, и могли бы кое-что шепнуть по этому поводу, но следственная этика…» – казалось, говорили их взгляды. Но юные детективы сильно преувеличивали свою осведомлённость.

…Как стремительно бежала до этого нить нашего повествования! И крылатое перо, разгуливая по белым листам, выжигало на них огненные строчки… Но сейчас оно устало, растеряло свою прыть. Теперь оно будет плестись неохотно, и действие замрёт на время, как былинка в стоячей воде.

Нашим героиням необходимо остановиться, оглянуться на прошедшие события и хорошенько обдумать их.

…У Марианны перед глазами одна и та же сцена. Она повторяется в малейших подробностях, с постоянством обреченности, как движение математического маятника (единственное, что она запомнила из курса физики 11-го класса). Только у маятника, точно знала Маришка, колебания затухают со временем, а это видение, колеблющее ее мозг, наоборот, с каждым повторением вырисовывается всё отчётливее. Это похоже на кошмарный сон, который выглядит на первый взгляд невинно, но вызывает волну тошнотворного, животного ужаса.

…Два мальчика и две девочки, весело болтая, идут по ночной улице. Странное безмолвие накрыло мир, словно чья-то дьявольская рука, повернув мощную рукоятку, убила все звуки. Четверо медленно движутся в вязкой тишине. Подошвы бесшумно касаются мостовой, губы беззвучно смеются. Вдруг одна из девочек, с узкими зеленоватыми глазами, поворачивает голову, и все, как по команде, смотрят в ту сторону. Навстречу им движется другая четвёрка… И двое из первой четвёрки, узнав во встречных свои точные копии, молча и мгновенно исчезают. Зеленоглазая фигурка резко оборачивается и, кажется, успевает увидеть, как их спутники тихо растворяются в вечернем мраке, словно два призрака…

Маришка смотрит на Нинель, на Машку, на школьные стены, а видит одно и то же, одно и то же!

…Вот и сейчас, стоя на школьном крыльце, она словно прокручивает в голове бесконечную кинопленку. Наверное, она склеена по краям, потому что начало следует за концом, и она всё вертится, вертится, как в немом кино… Если прислушаться, можно даже уловить еле слышное шуршание плёнки…

– Марианна! – звучит издалека. – Маришка! – уже громче, и кто-то настойчиво дёргает её за рукав. – Очнись же! Нам нужно поговорить.

Голос Машки совершенно спокоен. Странно. Разве она не видит немого кино? Вот, Машка, смотри, пытается втолковать она подруге, мы идем с Артёмом и Коляном, и вдруг они – раз! – испарились…

– Маришка, – подруга ласково берёт её под руку, сводит с крыльца и усаживает на скамейку. – Выслушай меня.

Маришка закрывает лицо руками, потом немилосердно трёт виски и, наконец, смотрит прояснившимися, по-старому прищуренными глазами.

– Что это было?– спрашивает она подругу.

– Ничего особенного, – отвечает Машка. – Просто небольшой психический сдвиг, – она делает соответствующий жест указательным пальцем у виска.

Примитивная шутка разряжает атмосферу, и обе улыбаются.

– Машка! Ты помнишь, что было сегодня на уроках?

– Ничегошеньки! – смеётся Маша.

– Я тоже. Я тут подумала…

Машка пугается, как бы память подружки не двинулась по старому руслу, и поспешно перебивает:

– Слушай, красавица! Я краем уха слышала, что завтра зачёт по физике. Может, позанимаемся? Мы же в ней – ни в зуб ногой.

– Что, прямо сейчас?

– А хоть бы и сейчас! – Машка решила, что надо действовать без промедления, пока подруга снова не зависла.

 

Глава 14

 

…Они пошли к Маришке корпеть над учебниками. Оказывается, физика – прекрасное средство от навязчивых мыслей!

Подруги готовились к зачету с полтретьего до девяти вечера – почти 7 часов. Ну, конечно, не всё время занимались. Эдак и свихнуться можно. Они делали коро-отенькие перерывы. Сначала на обед – мозг нужно подкреплять. Потом сели учить, но тут Маришка вспомнила, что сразу после еды заниматься вредно. Тогда Машка предложила сделать зарядку, и они принялись работать руками, ногами, головой… Потом сели и честно вызубрили целый параграф. После такого напряжения нужна была разрядка. Гулять нельзя – надо воспитывать силу воли. Поэтому просто постояли на балконе. И снова сели за стол. Но дальше половины параграфа дело не двигалось… К счастью, пришло время пить чай. Маришка приготовила вкуснющие гренки!

Подкрепившись, сели и с ходу одолели еще полпараграфа. Осталось всего три.

– А это – на завтра! – решили юные физики, довольные своими успехами.

– Ну, я пойду, – со вздохом сказала Муська.

– Подожди, а как же ужин? – остановила её Маришка.

В это время в комнату вошла Катя и объявила:

– Девочки, идите кушать… жареную картошку!

Соблазн был слишком велик, и Муська, после небольшого ломания, осталась. Картошка, пожаренная Маришкиным папой, была восхитительна. Особенно после такого трудного дня.

Маришка проводила до дверей загостившуюся подругу, и та двинулась домой нетвёрдым шагом – картошка и полученные знания были нелёгким грузом. В ту ночь обе впервые за всё это время уснули почти мгновенно и видели нормальные, здоровые сны: про школу и Нинель Натановну.

 

Глава 15

Зачёт

 

На следующий день, ровно в три часа, был зачёт. Нинель Натановна, увидев решительные, слегка покрасневшие лица подруг, заботливо поинтересовалась, хорошо ли они себя чувствуют, и не повременить ли с испытанием?

Нет, нет и нет! Они будут сдавать зачёт именно сейчас!

Маришка ответила на твёрдую четвёрку, а Машка, как ни странно, – на четыре с минусом. Рассказывая тему, она забыла, что перед ней Нинель Натановна, а не Маришка, и принялась разжёвывать материал, как вчера, когда она объясняла его подруге. Поэтому педагога слегка озадачили приводимые ею примеры. Покраснев от недоумения, Нинель вывела в журнале свою фирменную козявочку с минусом. Но Муська не огорчилась – ученик превзошёл учителя, есть чем гордиться!

Правда, Маришкин оригинальный ответ Нинель тоже не одобрила и назвала её фантазёркой. А потом между нею и обеими школьницами завязался душевный разговор об НЛО, причём их точки зрения расходились. Нинель Натановна считала: всё, о чём печатают в газетах по этому поводу, связано с нашей секретной военной техникой. Её юные и менее консервативные собеседницы полагали, что загадочные объекты – продукт деятельности внеземной цивилизации. Физичка заспорила, доказывая, что «мы – еще слишком нехорошие люди, чтобы высокоразвитые цивилизации захотели вступить с нами в контакт подобным образом».

Маришка привела интересную гипотезу учёных о том, что мы – не потомки обезьян, как утверждал Дарвин, а созданы руками собратьев по разуму.

Машка возразила, что лучше иметь среди предков мартышку, чем быть выращенной в пробирке и изучаемой, как наипакостнейшая букашка, неведомыми и чуждыми существами.

Прения продолжались долго. Три дамы, усевшись на скамейке перед школой, были весьма довольны друг другом.

Расставшись, наконец, со своей новой приятельницей, Машка и Маришка по пути домой ещё долго обсуждали тему внеземных контактов.

– А давай заведем такой альбомчик, – предложила Маришка, объясняя больше жестами, чем словами, – и будем туда вклеивать разные вырезки про НЛО, и наши рисунки, и всю информацию об инопланетянчиках…

– Давай, – согласилась Машка, заражаясь её энтузиазмом.

– Надо, чтобы у нас было какое-то общее дело, – говорила Маришка, ведя подругу под руку.

– Типа физики? – усмехнулась та.

Маришка улыбнулась. Да, физика – цель жизни? Смешно!

– Дело, которое помогло бы нам забыть…

За эти два дня, несмотря на усилия, потраченные на учёбу, они заметно посвежели, словно излечились от опасной болезни. Даже Рустик и Ильгиз из параллельно класса вновь стали игриво посматривать в их сторону…

 

Глава 16

 

Прошло два месяца. В наших суровых широтах уже вовсю хозяйничали морозы. В школьном дворе разыгрывались баталии: парни из 11 «А» и «Б» кидались снежками, как дети. Машка с Маришкой, единственные из девчонок, иногда присоединялись к ним. Причем играли за команду не своего, а параллельного класса, где лучшими бойцами были Рустик, Ильгиз и Костя Кашперский. Подружки были неплохими снайперами, и с их участием «ашки» всегда выигрывали, и чаще других снежки летели в конопатую физиономию их одноклассника Гарика Романова.

Девчонки ходили на уроки, старательно выполняли домашние задания, по вечерам совершали променад, но не в парке, – словом, вели правильную, однообразную и скучную жизнь.

Они наклеивали в альбом «материал об инопланетянчиках» и часто спорили о судьбе. А она не являла никаких чудес и приключений…

Не надо думать, однако, что подруги совсем забыли о событиях двухмесячной давности. (Такое не забывается!) Просто они условились больше никогда об этом не говорить. Ну, разве что взглядами. И даже торжественно поклялись хранить молчание на известную тему.

…Маришка продержалась ровно 62 дня. И вот однажды на уроке она спросила подружку кротчайшим голосом:

– Маш… А что, если бы всё ЭТО повторилось? – по её блуждающей улыбочке было видно, ЧТО она имела в виду.

Это было возмутительно! А как же клятва? Муська бросила на подругу уничтожающий взгляд. Но та взглянула на Машку так умильно, что сердце ее оттаяло. Её глаза подернулись дымкой, и она проговорила неожиданно мечтательным голосом:

– Можешь считать меня дурой, но иногда мне хочется, чтобы это случилось…

– Думаешь, мне не хочется? – покосилась на неё Маришка.

Обе вздохнули и задумались – каждая о своём.

…Вроде природа не обидела девчонок красотой. (Разве что Муськины зубы оставляли желать лучшего.) Почему же за пятнадцать лет так и не нашлось двух принцев, готовых разделить с ними радости и тяготы земной жизни? Если не считать Леши, с которым встречалась Машка, но она не любила и бросила его. А также Гарика, Рустика, Костика и Ильгиза. Но они же еще такие мальчишки!

Наверное, поэтому впечатления тех незабываемых пяти дней оставили неизгладимый отпечаток в их сердцах. Теперь даже прошлые муки казались им наслаждением…

Машка бежала домой, размахивая сумкой. День был необыкновенно солнечным, а небо – лучисто-синим, как взгляд ребёнка. Но всё это обманчиво. Жизнь шла своим чередом, не обещая никаких изменений. Наверное, теперь до самой-самой смерти с ней ничего не произойдёт. Никакого завалящего приключения! Ох уж эта Маришка! «Ах, если бы это повторилось!» Зачем она всколыхнула старое? Как же, повторится! Всё закончилось в тот день… И больше ничего не будет!

Когда Муське оставалось буквально два шага до подъезда, она заметила чёрную кошку, которая намеревалась перебежать ей дорогу. Мурлыка была маленькая, тощая и робкая. Увидев девочку, она замерла на месте, подняв глянцевую чёрную лапку. Видно, уже привыкла, что люди терпеть не могут, когда она пересекает их путь.

Машка остановилась. По её лицу пробежала странная гримаса. Она пристально посмотрела на животное.

– Кисонька, – произнесла она как можно ласковее. – Чего же ты испугалась, иди!

Кошка бросила на неё внимательный взгляд.

– Ну, давай, давай! Я тебя не съем!

Кошка взглянула недоверчиво, словно раздумывая: правда или нет?

Муська кивнула. Киска хотела было повернуть вспять, потом передумала и, решившись, бросилась через дорогу, пригибаясь к земле и быстро перебирая лапками. Она была чёрной. Без единого пятнышка.

Машка проследила за ней, потом просияла, словно её одарили чем-то необычайно приятным. Она перевела дух и сделала первый шаг. Её подошвы коснулись зловещей черты в том месте, где пересекла асфальт цепочка кошачьих следов.

На душе у неё было ясно. Порядок, порядок, твердила она. Никто ещё не спасался от чёрной кошки. А значит, теперь-то уж непременно что-нибудь случится.

…Маришку одолевали тревожные мысли. Она прищурила узкие зеленоватые глаза. Они были цвета бутылочного стекла, если сквозь него посмотреть на солнце. Искрится, блестит стёклышко, вспыхивают и гаснут в его глубине маленькие звёздочки. Как воспоминания о детстве. Как ослепительное, наивное счастье юности. Вот какие глаза были у Маришки!

В настоящий момент они блуждали по разным предметам: от пушистого облачка в небе до чёрной, вечно растрёпанной собачонки Кляксы на земле.

Она размышляла. Интересно, почему её так бесит Машка? Казалось бы, ближе у неё никого нет. Разве что родители, Катька и Тимоша. Сколько пережито вместе! Если бы не Машка, она не нашла бы своего пса Джека. Ведь это Машке взбрело в голову съехать на лыжах с прямой дороги под горку, где они и обнаружили красавца-пса… И если бы не Машка, она бы его не потеряла весенним вечером, когда Джек убежал за собакой дворняжского сословия, а Машка остановила подругу, ринувшуюся его догонять.

Вместе ходили на собачник, где испытали первые радости и первые страдания любви. Даже нравились им одни и те же пацаны. Сколько наделали глупостей! От этих воспоминаний тепло на душе…

И, наконец, эта последняя история, о которой знали только они одни во всём мире. И ещё – эти мифические двойники Артёма и Коляна. А может, подругам это только приснилось?

И всё-таки, почему она сейчас не может видеть Машку? Наверное, слишком много времени проводят вдвоём. Вот и надоели друг другу.

Так, размышляя и переводя взгляд с одного на другое, она вдруг наткнулась глазами на знакомую до боли фигуру. Чуть прищурившись, увидела пухлые щечки, близорукие глаза, которые пытались разглядеть её сквозь стёкла очков. К счастью, она узнала его раньше и совершила головокружительный прыжок в сторону, а затем ринулась к своему подъезду. Не давая себе отдышаться, без лифта взлетела на пятый этаж. В дверях она подняла оглушительный трезвон, оттолкнув скорее удивлённую, чем обиженную Катьку, с треском захлопнула дверь, прислонилась к стене и прислушалась. Лифт, предательски скрипнув, остановился на пятом этаже. Дверь открылась. Послышались звуки приближающихся шагов… Маришкино сердце затрепетало у самого уха, она хотела бы остановить его биение, но… она же не граф Калиостро!

Девчонка опомнилась, только когда позвонили в соседнюю дверь.

Слава Богу! Наверное, Коля всё-таки её не узнал. А если и узнал, то не стал догонять. Ну и ладно. Не больно-то он ей нужен. Из круглого зеркала на Маришку глянуло гордое, высокомерно-спокойное лицо. К счастью, зеркала не отражают звуков. Иначе, повторяя стук её сердца, оно отозвалось бы таким тревожным, оглушительным звоном, что раскололось бы наверняка…

 

Глава 17

 

Машка сидела за письменным столом и бросала тоскливые взгляды в окно, где был виден кусочек неба, издевательски-чистого и синего. А также серая кирпичная стена соседнего дома с заваленной снегом, ослепительно-белой крышей.

Перед ней на столе сиял чистый тетрадный лист, на который ещё не ступало перо ученицы. Тоже белоснежный, только в клеточку. Как тюремное окно.

Муське нужно было расположить в этих квадратиках циферки, иксы и игреки – каждый значок в своей камере. Невесёлая перспектива. Думаете, иксам и игрекам интересно сидеть за решеткой? Машка была доброй девочкой и старалась продлить их свободу подольше.

За окном пролетела ворона. Уселась на белую крышу и стала там расхаживать, нахально посматривая на школьницу. Пришлось и Муське последовать её примеру. Она взяла ручку и приготовилась марать бумагу.

2x + 2y = 0

4x = 3y – 1

Это система уравнений. Её нужно решить. В тетради по алгебре. Ну же!

Стоп… Минуточку. Неужели?

Машка не поверила своим глазам. Эта треклятая система что-то напоминает. Ну, конечно же.

Два загадочных икса – это Артём с Коляном. Два лопоухих игрека – они с Марианной. 4x… пусть будут два вышеназванных парня и их собаки. 3y – 1… Машка, Маришка и Орланка минус Маришкин Джек. Всё сходится! Причём после сложения иксов и игреков получается ноль. Совсем как в жизни!

Машка бросила ручку. Ей окончательно разонравилась алгебра. Гори она синим пламенем!

Злая, положила голову на руки, уткнувшись носом в злополучное уравнение.

 

Глава 18

 

Маришка сидела, забравшись с ногами на кровать. Её глаза поблескивали, как у кошки. В комнате царил полумрак. Маришка сидела неподвижно, крепко задумавшись.

Вдруг что-то словно толкнуло её в бок.

В самом тёмном углу, куда падала глубокая тень от шкафа, шевельнулось что-то бесформенное и более темное, чем тень. Почудилось? Вдруг НЕЧТО отделилось от тени. Маришка дико раскрыла глаза и прижала кулачок ко рту, чтобы не закричать. Она смотрела прямо перед собой, словно увидела не Артёма, а какое-то омерзительное чудовище или привидение.

Он приблизился и протянул руку. Тогда она, наконец, обрела дар речи и хрипло спросила:

– Как ты здесь оказался?

Он смотрел молча, без улыбки.

«Это неважно», – она восприняла его ответ не слухом и даже не зрением. Он произнёс эту фразу без слов, но совершенно отчётливо.

«Почему?» – коротко и так же беззвучно спросила она. Он понял её. Почему он, а не Колян? Почему к ней, а не к Машке?

«Я так хочу», – был ответ.

В комнате откуда-то появились звёзды. Они зажглись сами собой, пронзив тьму.

Его взгляд таил неведомую, магическую силу. Он то затухал, то вновь загорался голубым пламенем. Невозможно было противиться ему.

Его мягкие тёмно-русые волосы, усики над верхней, чуть пухлой губой – завораживали её. Он был не менее (и не более) реален, чем звёзды, свисающие с потолка на тонких серебряных нитях. Она произнесла дрожащим голосом:

– Ты… человек?

Усмешка приподняла его губы. «А разве не всё равно?» – спросили его глаза.

Она почувствовала совсем близко волнующее тепло его тела, и в голове её зазвучала дивная музыка слов: «В мире нет больше ни Машки, ни Коляна. Только мы с тобой. Ты и я!»

Синий, синий вихрь ворвался в комнату, поднял её, закружил и мягко опустил на подушку, в призрачные жаркие объятия…

 

Глава 19

 

За окном послышался слабый шорох. Муська вздрогнула, словно по её телу пробежал слабый электрический заряд: на подоконнике стоял Артём. Её удивило даже не то, что он примостился на карнизе пятого этажа, а то, что одет он был совсем по-летнему. Ни шапки, ни пальто. Она подбежала и распахнула раму, вздрогнув от пронизывающего холода.

– Ты что, спятил? Простудишься! – Муська хотела захлопнуть окно, но он её остановил:

– Погоди, не закрывай. Там еще Маришка с Коляном.

Машка осторожно выглянула и увидела висящий в воздухе предмет, напоминающий гигантскую тарелку. Из круглого иллюминатора со смехом выскочили Маришка и Коля, шагнув прямо на подоконник.

– Вот холоду напустили! – заворчала Машка.

– Ничего, сейчас мы тебя погреем! – засмеялась Маришка, засунув ей за шиворот пригоршню снега. Муська заорала благим матом:

– Дура!

Потом демонстративно обратилась к мальчикам:

– Артем, Коля, будете чай?

– Это не Артём и Коля, – усмехнулась подруга.

– А кто же?

– Инопланетяне, – сообщила Маришка обыденным тоном. – Они нам всё это время пудрили мозги.

– Не во всём, – возразил Коля. – Вы нам и в самом деле нравитесь.

– Да расскажите вы ей всё, наконец! – потребовала Маришка. – Понимаешь, они невидимки. Никто о них не знает, кроме нас с тобой. Они существуют только у нас в голове…

– Подожди, Маришка! – остановил её Коля. – Сама просила всё объяснить, и не даёшь нам слово вставить.

– Да она уже всё рассказала, – вступил в разговор рассудительный Артём.

– Ребята! – взмолилась Машка. – Что вы мне голову морочите!

– Я тоже сначала не поверила, – призналась Маришка.

Машка распахнула глаза, уши и даже рот, впитывая потрясающую новость.

– Понимаешь, мы с другой планеты, – пояснил Артём. – Мы прилетели на Землю ради вас. Почти год незримо жили рядом и очень к вам привязались. Но, сама понимаешь, в нашем настоящем обличии мы не могли вам показаться. И поэтому приняли этот облик, зная, как вы относитесь к Артёму и Коле…

Девчонки густо покраснели.

– А почему именно мы? – засомневалась Машка.

– Ну, вы, как бы это сказать, очень восприимчивы ко всему необычному…

– Короче, легковерные дурочки, – уточнила Машка.

– А почему ты выбрал её, а не меня? – прищурившись, поинтересовалась Маришка, глядя в глаза Артёму. – Ей же всё равно, в кого влюбляться, а я любила только тебя… Ну, то есть, того, настоящего Артёма.

– Понимаешь, ты больше нравилась моему другу, – он кивнул на Колю.

– Почему мы вас видим, а другие – нет?

– Это проще простого. Мы можем исчезнуть и появиться в любую секунду и стать видимыми для кого захотим, – в подтверждение своих слов Артём эффектно растворился в воздухе, затем, как ни в чём не бывало, снова возник.

Даже Маришка, видевшая этот трюк не в первый раз, восхищенно присвистнула. Машка же просто лишилась дара речи.

– Вы можете нас видеть и даже потрогать, – он поднёс к глазам Машки свою пятерню и заставил её коснуться себя. Она сразу же отдёрнула руку, словно ожёгшись.

– Мы можем приходить к вам в любой день и в любую ночь, гулять, весело проводить время, – вставил словечко Колян.

В наступившей тишине раздался смех Маришки. Ей некстати пришла в голову мысль: «Можно ли забеременеть от призрака?»

– Можно, – ответил Артём, пристально взглянув на неё. Маришка вспыхнула. Машка перевела взгляд с подруги на парня, и её сердце больно кольнуло подозрение… – Только никто, кроме вас и, разумеется, нас, не будет знать об этом.

– Стоп! – воскликнула Марищка, осенённая внезапной догадкой. – А как же Катька открывала дверь Коле, ну, то есть, вот этому очкастому инопланетянину?

– У твоей сестры слабое зрение, – усмехнулся Колян. – Ей показалось, что это Машка…

Внезапно раздался резкий звонок.

Артём и Колян стали прозрачными, закачались и растворились в вечернем воздухе…

 

Глава 20

 

Машка подняла голову, медленно отняла руки от лица. Потом сладко потянулась. Уже стемнело. А она и не заметила, как уснула. Взгляд её упал на раскрытую тетрадь. На самом видном месте красовалась зловещая формула:

2x + 2y = 0

Муське показалось, что запись приятельски подмигнула ей, осклабившись чернильными зубами.

Тьфу, мерзость!

От гневных мыслей Машку отвлёк телефон. Он трещал как-то особенно звонко. Трубка так и прыгала на рычаге, и сам телефон сиял, как только что купленный. Наверное, нёс какую-то необыкновенную весть! Уж это точно.

Машка схватила трубку.

– Алло!

Молчание.

– Алло? – недоуменно и чуть обиженно. Гнетущая тишина. Кажется, слышно, как где-то над шумной магистралью гудят провода телефонного кабеля.

– Алло! – теряя терпение.

Она собиралась добавить нечто нелюбезное, но оппонент на другом конце провода нажал на рычаг. Послышались гудки.

Машка со злобой швырнула трубку. Кому-то нечего делать? Что ж, он об этом пожалеет.

Когда-то давно, ещё в шестом классе, ей вот так же названивал Рустик. Наберёт номер и молчит. Неужели опять он? Детство в голову ударило?

И снова звонок. Машка демонстративно скрестила руки на груди. Должно же ему когда-нибудь надоесть? Но ЕМУ это, видимо, не надоедало.

Телефон надрывался еще добрых десять минут. Наконец, Муська не выдержала. Вообще её трудно было вывести из себя, но это, кажется, был один из тех редких случаев. Взяв трубку нарочно медленно, чтобы не пролить переполнявшую её ярость, она приготовилась сообщить собеседнику всё, что о нем думает.

Но её опередил голос, прозвучавший странно близко и глухо:

– Погоди, не ругайся, Машка…

– Это… кто?.. – пролепетала она, словно проваливаясь в пропасть.

Собственно, ответ ей не требовался.

– А разве ты не узнала? – усмехнулся он в трубку. Она представила себе лукавую улыбку, притаившуюся возле пшеничных усов, и ласковую синь глаз.

Ну почему опять?..

– А, это ты, Артём, инопланетянин чёртов. А не пошёл бы ты?

– Маш, ты что, не в себе?

Ну, конечно, она была не в себе. Она была просто вне себя!

В её голове мелко-мелко застучали молоточки. Они переговаривались между собой, постепенно их шум нарастал, пока не сделался нестерпимым. Молоточки превратились в наковальни, с хрустом раздвигались чудовищные меха, оранжевым пламенем переливался расплавленный металл в адской кузнице… И все эти звуки, образы, нещадно давили и били её истерзанную душу.

Она закричала прямо в трубку, не слыша собственного голоса. А потом потеряла сознание. А когда пришла в себя, сознание к ней больше не вернулось. Она лишилась рассудка.

 

*  *  *

 

Ровно в полдень следующего дня неведомый летающий объект, похожий на тарелку, сделав прощальный круг над городом, поднялся под облака… И скрылся из виду, унося с собой земную грусть. Двое землян, никогда не узнавших о существовании своих инопланетных клонов, прогуливались в обществе своих подружек. А две земные девушки, напротив, слишком близко познакомившиеся с ними, в данное время находились на излечении… Так закончилось посещение Земли жителями далекой планеты Вела.

 

Эпилог

 

Машка закрыла рукопись. Наступило неловкое молчание. Наконец Маришка произнесла:

– Я не согласна с финалом. Артём должен был остаться с моей героиней.

Олеська хмыкнула:

– Инопланетяне какие-то… Надо жить реальностью, а не фантазиями.

А Иришка добавила:

– Лучше бы вы с Маришкой на учебу налегали!

У Машки на глаза навернулись слёзы:

– Да ну вас! Ладно, я пойду.

Она схватила тетрадку с надписью «Дневник…» и выбежала из комнаты.

В коридоре она долго не могла попасть ногой в голенище сапога, наконец, обулась, натянула шапку до самых бровей, накинула куртку и стремительно удалилась, хлопнув дверью.

Машка торопилась с рукописью под мышкой, но не к себе домой, а в сторону парка. Когда она, запыхавшись, подбежала к вышке, парень, дожидавшийся её, поднялся и пошёл навстречу.

– Сколько тебя можно ждать? – нарочито грозно спросил он, хотя синие, как озёра, глаза блеснули затаенной улыбкой.

– Ну, извини… Я так торопилась!

– Штраф! – произнёс он непоколебимым голосом, пряча улыбку под кончиком пшеничных усов.

– Какой ещё штраф?

– Пять… нет, десять!

– Хорошо, а чего – десять? – невинно поинтересовалась она.

– Поцелуев, разумеется!

Ну и нахал! Как он смеет так с ней разговаривать?

– На том свете рассчитаемся – угольками!

– Ты думаешь, меня это устроит? – он взглянул на неё с улыбкой, своими невозможно синими глазами, в которых загорелись лукавые искорки. Она не выдержала и засмеялась в ответ…

На этом месте вездесущий и всемогущий, но немного уставший автор прижимает палец к губам, говорит: «Тсс!» – и тихонько, на цыпочках, удаляется. Потому что третий, как известно, лишний…

 

© Майя Иванова, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016