Игорь Вайсман. Жертва науки

Жертва науки

Карьерная кривая амбициозного физиолога Душегубова стремительно двигалась вверх. Победы в олимпиадах в школе, золотая медаль по ее окончании, красный диплом в университете, в 25 лет кандидат наук, в 30 – доктор. Своя лаборатория в НИИ, пара сотен научных статей, признание коллег в стране и за рубежом…

Правда, у супруги корифея науки, мягкой и доброй женщины, не все в успехах мужа вызывало одобрение. Она не редко упрекала его в том, что слишком уж жестко осуществляет он свою карьеру – совершенно не щадит своих сотрудников, а одних только мышей и крыс на свои эксперименты извел тысячи. Да что супруга, даже коллеги по работе иногда не выдерживали: «Ты животных совсем не жалеешь! Только тебе одному их и возят. Побойся Бога!»

На это Душегубов всегда парировал: «Наука требует жертв! Я целиком принес себя ей в жертву, почему другие не должны? Мышей и крыс много, а таких светил, как я, по пальцам можно пересчитать. На месте каждого погибшего ради науки животного народится сотня, а личности моего масштаба рождаются раз в двадцать лет».

Это его оправдание, если такое слово здесь уместно, нисколько, однако, не удовлетворило старшего научного сотрудника Бякина, находившего в нем варварство, садизм и непомерное самовозвеличивание. Тот был полной противоположностью своему шефу – в свои 45 лет едва защитил кандидатскую, да и должность свою получил скорее не за вклад в науку, а за двадцать с лишним лет работы на одном месте. Не преуспел он и на личном фронте, так и не создав семью.

Но переубедить своего начальника Бякину так и не удалось, а его слишком откровенные замечания закончились двумя выговорами и угрозой лишения премиальных.

У Бякина была любимица – белоснежная мышка с невероятно милыми глазами-пуговками. Он дал ей имя Стелла и кормил голландским сыром. Другие сотрудники лаборатории тоже баловали ее, и только для сурового шефа она была одной из многих, материалом для опытов, не более.

Никому и в голову не приходило использовать Стеллу как подопытное животное. Но Душегубов однажды, без малейших колебаний, вскрыл ей череп и приступил к бесчеловечным опытам с мозгом.

– Моя Стелла! – закричал убитый горем Бякин и чуть ли не с кулаками набросился на своего начальника.

– Как вы так могли?! – возмущались другие сотрудники. – Неужели не нашлось другой мыши?!

– Молчать!!! – рявкнул профессор. – Наука требует жертв! Сколько можно это повторять! Развели тут сантименты, детский сад, а не лаборатория! Бякин! Ты лишаешься премии. Как закончу опыт, подпишу приказ.

Говорят, в мире действует закон, по которому зло непременно будет наказано. И этим же вечером произошел случай из ряда вон, изменивший все в одночасье. Возвращаясь с работы домой, надежда мировой физиологии впал вдруг в какое-то странное состояние. Перестал ощущать дорогу, руль, скорость, время, видеть дорожные знаки. Потерял с самого детства неизменно присущее ему чувство реальности, настоящего. Полностью утратил самоконтроль, чего с ним никогда не было. А затем провалился в какое-то безвременье и безпространствие. Когда же очнулся, обнаружил себя лежащим в чем мать родила на чем-то вроде хирургического стола в странного вида белой комнате без окон и дверей и даже без углов между стенами, полом и потолком, которые плавно переходили друг в друга. Сверху, как и подобает в операционных, на него ярко светили юпитеры.

Сознание вернулось к Душегубову, и он хотел было уже вскочить со своего странного лежбища и разобраться, в чем собственно дело, но какая-то невидимая сила словно магнитом приклеила его к столу. Он не мог пошевелить даже пальцем, хотя ничем не был привязан.

Через некоторое время перед ним непонятно откуда возникло несколько человечков. Это были пришельцы, точь в точь такие, какими их обычно изображают: с большими лысыми головами, маленькими носами и ртами и огромными миндалевидными глазами. Их было пятеро. Окружив скованного неведомой силой пленника, они поднесли к нему свои тонкие руки с длинными пальцами, в которых находились какие-то незнакомые инструменты, и приступили к операции.

Душегубова сковал смертельный ужас.

– Что вы собираетесь со мной делать?! – завизжал он каким-то фальцетом.

– Проводить научные эксперименты, – услышал он возмутительно спокойный голос. Но не ушами услышал – ответ как бы возник в его сознании.

– Вы с ума сошли! – возопил профессор еще громче. – Я вам что, мышь лабораторная?!.. Я же человек! Вы что, не различаете?!

– Цель нашего эксперимента как раз и заключается в том, чтобы установить разницу между человеком и мышью, – прозвучал в сознании издевательски безразличный голос.

Только тут Душегубов заметил, что справа от него на точно таком же столе лежит белая мышь. Да не простая мышь, а размером с человека. Волна панического страха ударила ему в голову, лишив последних остатков гордости.

– Вы не имеете права! Я буду жаловаться! – вопил он. – Я не поленюсь обратиться в Страсбургский суд!

Но на сей раз вместо ответа экспериментаторы отключили его голос. Физиолог орал благим матом, но голоса слышно не было, он даже сам его не слышал. Со стороны это выглядело очень нелепо.

Нисколько не обращая внимания на протест подопытного, пришельцы вскрыли ему брюшную полость и очень быстро извлекли печень. А через некоторое время точно так же вырезали мышиную печень и поместили ее на место человеческой. Профессорский же орган пересадили грызуну.

Душегубов ощутил при этом лишь слабую боль. По-видимому, хирурги иного мира использовали какие-то неизвестные земной науке обезболивающие. Однако от длительного шока нервы ученого не выдержали, и он впал в глубокий обморок.

Когда же пришел в себя, то оказался в огромной клетке, наподобие тех, в каких держат мышей в его родной лаборатории. В углу стояла грязная миска с закисшими зернами пшеницы и чеплашка с затхлой водой.

Комната показалась профессору знакомой. Присмотревшись внимательнее, он заметил полное сходство со своей институтской лабораторией. Разница заключалась, пожалуй, только в гигантских размерах самой комнаты и всех предметов.

В лабораторию вошел человек в давно не стираном белом халате, и Душегубов узнал в нем выросшего в десятки раз собственного сотрудника Бякина. Выглядел тот неважно – небритый, взъерошенный, с взглядом, выражающим полное равнодушие ко всему миру. Развалившись в его (!) профессорском кресле, он достал из пакета баллон с пивом и стал пить прямо из горлышка. Затем закурил, а пепел стряхивал в большую фарфоровую вазу – подарок заведующему лабораторией от Академии наук.

– Вот скотина! – выругался профессор. – Ты посмотри, что творит!

Однако его подчиненный если что и услышал, то лишь мышиный писк. Исполненный вселенской апатией, старший научный сотрудник битый час провел, тупо разглядывая какие-то картинки на экране монитора. Затем со словами: «Ну что, поработаем?» направился к клетке, в которой сидел его начальник, открыл ее и, взяв того за хвост, вытащил на волю.

– Бякин, ты чего задумал?! – заорал Душегубов. – Уволю к чертям собачьим!

– Ишь, распищалась! – возмутился тот в ответ. – Наука требует жертв!

Никаких обезболивающих, в отличие от пришельцев из другого мира, он в своих экспериментах не применял. И объяснять их визжащему в истерике профессору даже не пытался. Хуже того, по ходу своих кровавых опытов, то и дело прерывался на перекуры и кофепития. А по их окончании, открыл сейф, достал емкость со спиртом и остограмился. Но Душегубов этого уже не видел: издох от адской боли и потери крови.

© Игорь Вайсман, текст, 2014

© Книжный ларёк, публикация, 2014