Евгений Рахимкулов. В гостях у кыштымских карликов

ТЫДЫМ-СЮДЫМ ИЗ УФЫ В КЫШТЫМ…

ИЛИ В ГОСТЯХ У КЫШТЫМСКИХ КАРЛИКОВ

 

Вася или Миша?

 

 

– А ты кыштымских карликов не боишься? – спросил я своего друга-поэта в ответ на предложение сгонять в Кыштым на поэтический фестиваль.

– Энтэвэ насмотрелся? – ответил он вопросом на вопрос. – Как его там? Вася? Или Миша?

– Алешенька, – проворчал я и постарался выдавить из себя улыбку.

Признаваться в этом не хотелось, но про кыштымского карлика я и в самом деле узнал благодаря тому самому или какому-то подобному каналу лет примерно пятнадцать назад, когда еще иногда заглядывал в телевизор.

(О кыштымском гуманоиде читайте  здесь .)

Друг мой, хоть и поэт, человек исключительно естественнонаучных взглядов, недаром инженер по первой профессии. К любой мистике он относится с легким презрением. Но я человек впечатлительный. И хотя я и посмеялся вместе с ним над легендой о кыштымском уродце, из головы моей Алешенька никуда не делся, и всю дорогу от Уфы до Кыштыма на крутых уральских поворотах мне мерещились вместо дорожных знаков вытянутые черепа гуманоидов с инопланетными глазницами и клювообразными носами.

 

«Синие штаны»

 

 

Мистика началась вскоре после марсианских пейзажей Карабаша с кислотными озерами и радиоактивными полями, усеянными отнюдь не пшеницей, а останками каких-то пней – кривых, гнилых и цветущих ржавым налетом, словно зубы заядлого курильщика. Навигатор вдруг велел свернуть с асфальта и погнал нас по разбитой каменистой тропе, которая, ну, никак не могла вести в город, пусть даже и в такой небольшой, как Кыштым. Прогоняв нас так лишние полтора часа по каким-то канавам и пригоркам, этот электронный Сусанин вывел все-таки к долгожданному указателю с надписью «Кыштым». И само по себе это уже было чудо.

– Ну, и куда теперь? – спросил я.

Прозвучал адрес.

– Недорогая гостиница, – было сказано. – Петрушкин рекомендовал.

Найти эту гостиницу в хитросплетении местных закоулков оказалось не так-то просто. Даже с нашим «Сусаниным». Безуспешно покружив среди частных домов и облезлых ангаров еще с полчаса, и попадая всякий раз в какое-то болото, мы позвонили в гостиницу и высказали все, что думаем об их местонахождении. Тетка из гостиницы пообещала выйти на дорогу и махать нам рукой, чтобы мы не проехали мимо.

– Я буду в синих штанах, – сказала она.

И действительно, нарезав еще два или три круга среди деревянных халуп, мы увидели «синие штаны», отчаянно махавшие нам возле домика чуть побольше прочих.

«Синие штаны» указали на широкие ворота. За воротами виднелся старый дощатый сарай. Очевидно, раньше он использовался в качестве склада, но сейчас на нем красными буквами сверху вниз было выведено: «Гостиница».

Сдав задком из ворот, я развернулся и втопил вверх по извилистой улочке. «Синие штаны» гнались за нами, отчаянно размахивая руками в надежде вернуть редких постояльцев.

Поехали по второму рекомендованному адресу. На этот раз обошлось без «синих штанов», но хостел оказался такой трущобой и находился в такой дыре, а рожи у персонала были настолько криминальными, что у нас возникло опасение за сохранность не только наших вещей, но и собственных шкур.

– Айда в центр! – сказал я. – Должна же быть там хоть одна нормальная гостиница.

В центре города мы и в самом деле отыскали довольно приличную гостиницу. Зато цену за номер по меркам уральской глубинки заломили совсем уж неприличную. Но куда деваться.

 

Петрушкин

 

Кто же такой Петрушкин, которого я уже упомянул чуть выше? Так вот, Александр Петрушкин – это массовик-затейник, да, в общем-то, и родитель того самого мероприятия, на которое мы приехали. Называется оно «Тыдымские чтения». Почему тыдымские? Да потому что в Кыштыме, кроме самого Кыштыма, есть еще один город – Тыдым. Не верите мне? Тогда спросите у Петрушкина. Он проведет вам по нему экскурсию.

Поэтический фестиваль в Кыштыме-Тыдыме Петрушкин организует уже девять лет. В этот раз в рамках чтений был запланирован еще и «Тыдымский счет» – отборочный этап Южноуральского слэма.

Я с Петрушкиным прежде не был знаком, но помню, что встречал его стихи в соцсетях. Некоторые очень даже хорошие. «Ну, сейчас познакомлюсь и выскажу ему насчет рекомендованных им адресов!» – думал я, когда мы ехали от гостиницы к библиотеке, где должны были открыться чтения. Но едва я увидел это улыбающееся добродушное лицо с «легкой» небритостью, напомнившее мне (сам не могу объяснить, откуда возникла эта аналогия) лицо казачьего атамана (только чуба не хватает), как мне стало стыдно. «Нехорошо! – подумал я о самом себе. – Ей богу, нехорошо!» И промолчал. Точнее просто поздоровался. А друг мой обнялся с Петрушкиным и, кажется, добавил что-то о том, какой чудесный город Тыдым.

 

День первый: ирония

 

Итак, чтения начались. Свершилось то, ради чего мы почти пятьсот километров виляли по уральским перевалам! Народу вопреки моим ожиданиям приехало не много. И все же были представлены разные города: Екатеринбург, Пермь, Челябинск, Нижний Тагил, Озерск и другие. Кыштымских же, само собой, было большинство.

– Сегодня у нас гость, – сказал Александр Петрушкин, открыв чтения.

Да-да, это не опечатка. Не «гости», а именно «гость». Им оказался москвич. А мы, все остальные, приехавшие из разных городов, но не из Первопрестольной, гостями не были. Это меня удивило, потому что в свое время бывал на многих литературных форумах и фестивалях. И всякий раз организаторы, независимо от того, из столицы или из глухой деревни ты приехал, относились к людям примерно с равной долей внимания и уважения. Во всяком случае, приехавших, тем более, если их бывало так немного, как в этот раз в Кыштыме, представляли, знакомили друг с другом, давали по желанию выступить. Ну да ладно, я к тому времени уже начал понимать, что в Кыштыме многое не как везде.

Петрушкин тем временем сказал, что гостей обычно представляют по роду деятельности, заслугам, регалиям… но сегодняшний гость из Москвы в подобном представлении не нуждается, поскольку его знают все.

– …! Встречайте! – объявил Петрушкин.

Раз уж Кыштым место таинственное, позволю себе скрыть имя этой московской знаменитости. Кто был там, поймут, о ком речь. Скажу лишь, что мне второй раз за полчаса стало стыдно. Ни внешность, ни фамилия этого человека мне не сказали ровно ничего, а если верить Петрушкину, то должны были бы сказать многое. Пришлось уже опосля раскапывать о нем сведения в сети.

Гость из Москвы начал лекцию об уральской поэзии, не забыв между делом упомянуть, что сам он коренной москвич, а не из приехавших. Далее он выдвинул теорию о том, что нет более похожих стран, чем Россия и США. Проведя параллель между индейцами и народами Урала и Сибири, лектор отметил, что колонизация этих территорий шла теми же методами, что и колонизация Америки.

Я стал припоминать, сколько же человек погибло при освоении Сибири. И всякий раз число получалось карликовое по сравнению со ста миллионами. А ведь именно столько индейцев, как принято считать, было истреблено нашими белыми братьями. Сходство, и в самом деле, один в один... А главное, при чем тут литература?

Впрочем, до нее уважаемый лектор все же добрался. Сжато рассказав историю современных поэтических школ в российских регионах, он заявил, что если ты публиковался в «Новом мире», то ты существуешь как автор, а если в каких-нибудь там «Бельских просторах», то нет. Завершилась же лекция аксиомой, что географической идентичности в литературе нынче не существует, а существует лишь стилевая. Интернет сблизил людей, и не важно, где ты живешь, в Москве или в Кыштыме, потому как в фейсбуке и Живом журнале все равны. Вот это открытие! Колумб отдыхает! Я помню, как рассказывал об этом в детской библиотеке лет пять или десять назад. Наконец-то и до коренных москвичей понимание этой прописной истины докатилось!

Когда гость из Москвы закончил и предложил задать вопросы, я его первым делом поблагодарил за увлекательный рассказ, а потом попросил уточнить его позицию насчет «Нового мира» и «Бельских просторов». Не столько из чувства местечкового патриотизма, защищая уфимский литературный толстячок, сколько из элементарного стремления к ясности понятий. Лет двадцать или тридцать назад, когда «Новый мир» выходил миллионными тиражами, я бы согласился с московской знаменитостью. Но сейчас, когда его тираж упал до уровня «каких-то там» «Бельских просторов» (что-то в районе двух тысяч экземпляров), по мне так ты одинаково не существуешь для читателя как автор, публикуясь в любом из этих журналов. Право на существование нынче можно получить разве что при определенной популярности в Сети или хотя бы при достойном уровне продаж собственных книг, что в наше время явление нечастое.

– Вы разве не заметили? Это была ирония, – ответил лектор, посмотрев на меня, как терпеливый учитель на непрошибаемого ученика, которому в двадцатый раз приходится объяснять, что дважды два – четыре.

По правде сказать, никакой иронии в предшествовавшей флегматично-монотонной лекции я и в самом деле не уловил.

– Хорошо. Но тогда…

И я начал уточнять другие моменты из его лекции.

– И это тоже ирония, – отвечал мне гость из Москвы.

И тут я понял. Так вот оно что! Все это ирония, то есть шутка! А я-то, наивный, принял его выступление всерьез. Значит, и про чукчей с индейцами тоже, скорее всего, он пошутил. Ну, тогда я спокоен! И еще я понял, почему Петрушкин сказал, что человек этот не нуждается в представлении. Очевидно, это известный на всю страну шутник, вроде Петросяна или Задорнова. А я телевизор не смотрю, потому его и не знаю.

 

Как тропа на Сугомак обломала мне «глушак»

 

На этом официальные мероприятия первого дня «Тыдымских чтений» закончились. Продлились они примерно минут сорок.

Организаторы предложили участникам чтений «через магазин» плавно переместиться на «крутые берега» озера Сугомак для неформального общения. Нет-нет, организованной перевозки людей, конечно же, не было. Как местным, так и приезжим предложили добираться своим ходом или воспользоваться такси.

Прихватив пару безлошадных поэтесс и одного актера, наша делегация отправилась разыскивать те самые «крутые берега». Берега и в самом деле оказались крутыми, в том смысле, что очень труднодоступными. Яма следовала за кочкой, кочка за бугром, бугор за лужей… Для трактора еще, может, и ничего, но для обычной машины испытание оказалось не из приятных. Я ободрал пузо машины и вдобавок пробил о камни выхлопную трубу. Потом даже радовался, что так дешево отделался.

Добравшись до «крутых берегов», мы вместо Петрушкина и компании обнаружили лишь компанию каких-то местных забулдыг. Дозвониться до организаторов «Тыдымских чтений» не удавалось. Прождав с полчаса, мы поняли, что пора выбираться. Дорога шла по самому краю озера, лил дождь, еще немного, и либо эту тропу окончательно развезет, либо озеро выйдет из берегов, и тогда уже точно не выедешь.

Когда мы выбрались на ровную дорогу, организаторы, наконец, ответили. Оказалось, они еще едут! А выехали-то задолго до нас! Ну, поэты люди творческие…

Когда минут через двадцать организаторы прибыли на внедорожнике вместе с московским гостем, мы передали с рук на руки поэтесс и актера, которые отважились ночевать под дождем в палатках на берегу озера. Сами мы от столь сомнительного удовольствия отказались и, поблагодарив Петрушкина, отправились в город, чтобы провести остаток дня с большей пользой.

 

О «робких» башкирах замолвите слово

 

Поскольку организаторы чтений не утрудили себя организовать для приезжих хотя бы десятиминутную экскурсию по своему городу, мы знакомились с Кыштымом-Тыдымом самостоятельно.

Первое, что бросилось в глаза – город без улиц. Мы обнаружили в Кыштыме всего три полноценные улицы: Ленина (ну, как же без него!), Либкнехта (до кучи к Ленину) и Республики… Вот тут-то мы и испытали легкий когнитивный диссонанс. Какой республики? И как она может относиться к Кыштыму или пусть даже ко всей Челябинской области?

Так вот, идешь-бредешь по любой из трех центральных улиц, а перекрестков все нет. Ну, нельзя же назвать перекрестками ответвляющиеся от этих улиц, словно молодая поросль от могучих дубовых стволов, узенькие змейки междворовых проездов и тупичков, уводящие куда-нибудь в дебри огородов и деревянных халуп. Хотя, если смотреть на карту Кыштыма, улиц как будто много. Удивительный город!

На улицах Кыштыма грязь, ямы, трещины и выбоины такое же частое явление, как и симпатичные девушки. Но назовите мне город, где не было бы симпатичных девушек. Ими вы никого не удивите, а вот ровным асфальтом…

Чем действительно меня приятно удивил Кыштым, так это своими церквями. Я видел, по крайней мере, две, которые меня впечатлили. Может быть, они показались мне крупнее своих настоящих размеров из-за низкорослых домов, жмущихся к ним, как цыплята к наседке, и все же для такого небольшого города церкви довольно внушительные. Чувствуется, что старые. Очевидно, они благополучно пережили послереволюционные погромы. А вот Уфе повезло меньше. Все, что было великого и красивого, порушили. А восстановили – крохи. На мой взгляд, даже Кафедральный собор в Уфе уступает (не по убранству, разумеется, а по габаритам) Христорождественскому собору в Кыштыме. Не маловато ли для миллионника?

Не считая церквей и особенностей с улицами, в остальном Кыштым – обычный невзрачный городок, не лучше и не хуже других в уральской глубинке. Здесь сильно чувствуется нехватка финансов либо хватка тех, кто их распределяет… Я не привык подлизываться и потому, даже с целью сделать приятное Петрушкину и его друзьям, не могу, к сожалению, подобно гостю из Москвы, сравнить Кыштым с Царским Селом. Впрочем, если бы не устрашающая близость Карабаша, Кыштым, возможно, был бы и пооживленнее, и поприятнее на вид.

– А ты знаешь, как возникло название города Кыштым? – спросил мой друг, когда мы сворачивали с Либкнехта на Ленина.

Я тут же озвучил подсмотренную накануне поездки в Википедии версию – якобы в переводе с башкирского слово это означает «зимовка».

– Нет. За уши притянуто, – сказал он.

Я не стал спорить. Версия эта мне и самому с самого начала представлялась нелогичной. Местность, где расположен Кыштым, относилась к северным землям древних башкир. А зимой даже птицы на юг стремятся. Откуда же могла взяться зимовка на севере? Куда разумнее было кочевать на зиму куда-нибудь поюжнее, в нынешний Хайбуллинский район или хотя бы под Кумертау.

И тогда я высказал вторую общеизвестную версию: мол, «кыштым» – это киргизское слово, и киргизы так называли своих данников, живших на этой земле, то есть башкир.

Я уже понял, что не озвучил общеизвестную и доказанную теорию, а попросту сморозил общеизвестную википедийскую глупость.

– Хорошо, – сказал мой друг. – Я даже не буду указывать на то огромное расстояние, которое отделяет земли этих двух народов. Допустим, данники. Но даже ребенок понимает, что право собирать дань нужно было заслужить воинственностью и силой. А теперь приведи мне хоть один пример воинственности киргизов и хоть один пример малодушия башкир.

Возразить мне было нечего. И в самом деле, не киргизский мальчишка рискнул поднять людей вместе с Емелькой Пугачевым против самой Екатерины II, не киргизские стрелы впивались в зад Наполеону… Я представляю, какой взрыв смеха могло вызвать у моих прапрадедов предложение киргизов, прискакавших за тысячи километров и в гостях за чашей кумыса вежливо попросивших платить им дань.

 

День второй: «нечестная игра»

 

Итак, солнце позолотило давно нуждающиеся в реставрации купола Христорожественского собора, и начался второй день «Тыдымских чтений». Забегая вперед, скажу, что он прошел веселее первого, и даже сам Кыштым утром показался нам не таким уж серым и безликим. Должно быть, накануне грязи и хмурости ему добавлял дождь.

С вечера Александр Петрушкин объявил, что ждет всех в библиотеке в 10:30. Наша делегация как люди дисциплинированные явились в 10:15 и очень удивились, не обнаружив организаторов чтений. Вслед за нами начали подтягиваться местные и приезжие поэты. Сам Петрушкин явился к 11 часам и объявил, что все начнется только в 12:00. Оцените «ефрейторский зазор»!

«Творческий разгильдяй!» – подумал я тогда о Петрушкине. Но не обиделся. А чего обижаться? У меня половина друзей такие. Это я, чиновничья рожа, все белые простыни да распорядок дня мне подавай, а людям: что на полтора часа раньше, что на полтора часа позже гостей пригнать – особой разницы нет.

И все-таки, хоть Петрушкин такой человек, что обижаться на него невозможно, я был сердит. Такой «чудесной» организации, как в Кыштыме, я нигде не встречал. И хотя виду я не подавал, а улыбался направо и налево, внутри был такой злой, что аж в глаз дать кому-нибудь хотелось. Впрочем, кто-то из местных меня успокоил, сообщив, что в глаз уже дали. На берегу озера. Еще ночью. Кажется, кому-то из столичных... Это ирония, конечно же. Вы не заметили? И тем не менее, лектор и иронист, не нуждающийся в представлении, во второй день чтений нас своим обществом не баловал. Якобы по состоянию здоровья…

Когда полтора часа ожидания истекли (а я, чем ждать, мог бы поспать на эти полтора часа подольше), Петрушкин почитал стихи челябинских поэтов. Среди этого обилия стихов я и в самом деле услышал один Стих, принадлежащий перу Александра Шубина. Самого его на чтениях, к сожалению, не оказалось. Читал Петрушкин довольно долго, но ради нескольких шубинских строк стоило выслушать все остальное.

Потом начался тот самый «Тыдымский счет». Штурвал тамады у Петрушкина «вырвал» пермский поэт Андрей Мансветов. Дирижировал процессом он (не в обиду Петрушкину) и в самом деле на уровне собаку съевшего тамады. Под это его дирижирование люди читали стихи. Жюри выбрали из числа чтецов. Это, может быть, и не совсем справедливо, но хотя бы интересно. Тем более что слэм…

– …слэм вообще «нечестная игра». Не важно, какой у тебя текст, важно, как ты запомнишься людям, – заявил Мансветов.

И я с ним абсолютно согласен.

Так кто же мне в итоге запомнился? Сразу скажу, что поэты старались так себе. Огорчило, что мало кто знает свои стихи наизусть и читают в основном по бумажке. А ведь даже детей, даже в детском саду, даже чужие стихи заставляют учить наизусть… Большинство придерживались классической манеры декламации. Сразу взяла гордость за уфимских поэтесс. Иные-то из них, чтобы публике понравиться, было дело, даже стриптиз танцевали! А тут… Лишь под конец одна поэтесса из Екатеринбурга рухнула перед кыштымской публикой на колени. Это был верх эпатажа на «Тыдымском счете». Наверное, благодаря ему, она и заняла аж третье место.

Кто же стал первым? А вы как думаете? Конечно, Мансветов! Тот, кто вел слэм, тот и запомнился публике больше всего...

Сам я, наверное, нарушил «нечестные» правила слэма, поскольку судил не по степени кривляний, а по текстам. И вот какое в целом сложилось впечатление. Стихи Петрушкина и Мансветова выгодно отличались на общем фоне. Так что победил Мансветов все-таки по-честному. Но, будь моя воля, я бы отдал победу Сергею Ивкину, который был на голову выше и Мансветова, и Петрушкина, хотя и остался далеко за почетной тройкой. Это, конечно, всего лишь мое мнение, но оно тоже имеет право на жизнь.

Слэм завершился довольно быстро, а вместе с ним завершилась и официальная часть «Тыдымских чтений». Желающим было предложено вновь продолжить общение на берегах Сугомака, но наша делегация предпочла засветло вернуться в Уфу.

 

Для чего все это было нужно

 

Да, я, конечно, покусал здесь кыштымских поэтов. Но я все-таки очень надеюсь, что Петрушкин и компания на меня не обидятся, и что лектор из Москвы тоже зла не затаит. Впрочем, он как виртуоз иронии обижаться и не должен бы…

И все же, пусть вновь приму на себя удар негатива, укусив еще раз напоследок, но зато, возможно, кому-то (после, разумеется, града мата и угроз с его стороны в мой адрес) помогу задуматься и даже, может быть, со временем в чем-то измениться к лучшему. Поэтические чтения, фестиваль, форум… Называйте такие мероприятия как угодно. Но они не могут, на мой взгляд, сводиться к «банкету» на живописных берегах Сугомака. Хотя «банкет» с неформальным общением и является неотъемлемой частью любой подобной встречи. Но должна же быть какая-то конструктивная составляющая: встречи с интересными людьми (пусть даже из местных), представление разных литобъединений, разбор текстов, семинары, подборки для альманахов и журналов по итогам мероприятия… Я уж не говорю о том, что, если вы позвали людей из других городов, то элементарные правила гостеприимства требуют уделить им какое-то минимальное внимание. Пусть нет денег оплачивать размещение и дорогу, нет денег кормить, нет денег возить, нет денег дарить книги, но встретить, помочь разместиться, показать свой город, предложить по одному человеку от делегации сжато выступить, огласить на первой же встрече программу чтений, распечатать и раздать людям эту программу, начать мероприятие вовремя и без «ефрейторских зазоров»… Разве это так трудно?

Что я увидел и услышал литературного за два дня в Кыштыме? Лекцию московского гостя, состоящую пусть отчасти из любопытных, но отчасти из спорных и банальных тезисов. Плюс «нечестную игру» на скорую руку в «прочитай стихотворение». И даже несколько золотых строф Ивкина и Шубина не скрасили общего свинцового впечатления. Вот и все кыштым-тыдымские чтения. Какими-то они получились, на мой взгляд, неполноценными, скомканными, куцыми, я бы даже сказал, карликовыми…

 

© Евгений Рахимкулов, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016