Эдуард Байков. "Белый" Йорик

«БЕЛЫЙ» ЙОРИК

Зачем Леонидову разговор с черепами белогвардейцев?

Давно уже принято говорить, что у хорошей книги нет четко выраженного жанра – потому что нет в ней набивших оскомину шаблонов и клише. Если рассмотреть под этим углом две части трилогии Александра Леонидова – «Псы руин» и «Сквозные тупики», то действительно, с определением жанра затруднишься. Исторический роман? Безусловно. Политический памфлет? Не без этого. А ещё и детектив, и роман приключений, и «лав-стори», доходящая порой до предельной мелодраматики…

Жонглируя цитатами, можно доказать, что цикл Леонидова – совершенно очевидный нуар. Но подобрав другие цитаты, докажешь, что перед нами образчик философско-метафорической прозы… И так далее.

Словом, нет жанра: вместо него жизнь. Но если в эпопее «Осколки Империи» (также публиковавшейся «Книжным ларьком») – жизнь поколения автора, очень узнаваемая (потому что мы одного с автором поколения), то в новом цикле – совершенно чужая жизнь чужой эпохи, что и заставляет говорить об историческом романе…

Леонидов напомнил мне Гамлета, разговаривающего с черепом «бедного Йорика» и задающего вопросы мертвым костям. Нет, не чужие, совсем не чужие для автора эти кости, он эмоционально вовлёкся в их былую жизнь до полного перевоплощения…

Вообще, скажу как литературный критик и литературный работник с большим стажем, исторические романы (в чем их ограниченность) бывают двух видов:

1. «Книга для чтения по истории N-ских веков». Делаются сугубо для школьников, чтобы им уроки запоминать легче было.

2. Дидактически-поучительные. В эти вкладывается одна, как правило, небольшая идея, которая и разворачивается в длинные музейные экспозиции. У Юлиана Семёнова идея – «фашизм – это плохо и опасно». У Валентина Пикуля – «Любите Родину, мать вашу!» и т. п.

Исторические романы второго типа менее примитивны, чем первого, но всё же есть в них снисходительное похлопывание по плечу от человека, «машущего кулаками после драки». Поскольку итог сюжета исторического романа уже заранее известен, конечно, он как серьёзная литература редко рассматривается (исключение – разве что «Война и Мир» Льва Толстого, ну и ещё пара имён). Главный порок исторического романа – вязнущая на зубах, набившая ещё в школе оскомину ПОУЧИТЕЛЬНАЯ ДИДАКТИКА.

У проигравших задним числом ищут слабости, якобы и приведшие к «неизбежному» поражению. У победителей, тоже задним числом, после драки, воспевают достоинства, якобы «предопределившие» их торжество. И ведь не прикопаешься: известно же, что те проиграли, эти выиграли…

Леонидов в своих опусах не судил и не снисходил. Он поселился среди своих персонажей и попросту жил среди них. И, как они, не знал, чем всё кончится. Мне кажется, что уровень исторической достоверности у Леонидова ничуть не ниже, чем у Ю. Семёнова или В. Пикуля, но художественных достоинств текста больше, чем у них.

Насколько могу судить, автор идеально прочувствовал весь агонизирующий дух той эпохи (точнее – того периода истории мира и нашей страны). Перед нами воочию (и ведь без всякого вымысла, даже со сносками, указывающими на документы) предстал весь этот дым горелый, всю эта стужа ледяная революционно-военных ветров…

Текст Леонидова – не описание. Он зрим, он ощутим кожей. Он – натуралистический сон современного человека, перерастающий в кошмар. Это такой сон, в котором спящий не знает, что спит, всё воспринимает за текущую реальность.

За счет этого нет дидактики. Зато есть метафизика жизни с её вечной неразберихой «единства и борьбы противоположностей». Леонидов очень точными штрихами показывает широкое полотно всеобщего оскотинивания. А вместе с ним – и отчаянные попытки удержаться на краю пропасти отдельных Личностей, вполне живых и оттого неоднозначных людей.

Людей, которые – несмотря на очевидные свои недостатки – возможно и удержали ТОГДА мир от уханья в бездну к демонам. И всё это талантливым пером псевдо-летописца (он не участник событий, хотя порой кажется, что все же участник – в своей прошлой жизни, воплощении?).

По вполне понятным причинам эпоха революции, гражданской войны и эмиграции – для Леонидова не чужая. Об этом, собственно, и его цикл «Осколки Империи», где он портретно узнаваем, и где выпирают дневниковые записи молодого Александра.

Наверное, это и помогает Леонидову обойти Пикуля и Семёнова, поговорив на равных о чужой эпохе с теми, для кого она была СВОЕЙ. Я имею в виду Ивана Бунина, Алексея Николаевича Толстого etc…

Упомянутый мной ряд имён – не случаен. Для Бунина революция – «Окаянные Дни», для А. Толстого – «Миру новому начало, миру старому конец». У Леонидова – интереснейший синтез стиля и эстетики Бунина и А. Н. Толстого. Леонидов создал книгу, на которой может быть выстроена идеология ЕДИНСТВА России и русского народа.

Что касается Ю. Семенова… Мало какой литкритик сможет избежать соблазна сравнить двух немцев, Штирлица и фон-Клотце! Сравнение напрашивается из самого сюжета, но! Внешнее сходство лишь подчеркивает и оттеняет внутреннюю, сущностную разницу.

И дело даже не в том, что Владимиров-Исаев немец липовый, из твердокаменных коммунистов-большевиков, которому неведом мировоззренческий раздрай. Это-то ладно!

Важнее то, что Штирлиц – РОМАНТИЧЕСКИЙ герой из романтического произведения, относящийся к направлению литературного романтизма (наибольшее распространение получившему, кстати, в старой Германии). Штирлиц-Исаев – это мужской вариант «Бедной Лизы». Он умудряется (как и положено герою в романтическом стиле) делать всю работу в «белых перчатках» и совмещать успешную карьеру у фашистов с необыкновенным внутренним благородством. А уж если Штирлиц кого и застрелит – то там настолько всё однозначно, что сердце читателя не дрогнет ни на йоту…

Фон-Клотце, прирождённый остзейский барон и белоэмигрант, относится к большевикам более чем сомнительно. Но самое главное – он реалистический и натуралистический персонаж. Он действует не в подогнанных романтических декорациях, а в «непричесанной» реальности, умело реконструированной автором. Никаких «белых перчаток» – а только грязная правда жизни… В том, наверное, и ценность… Автор не нотацию читает юношеству, а показывает – какова она, жизнь, на самом деле, и как в ней людям приходится совершать ежедневный свой выбор…

Скажу ещё об аналогиях: раскрывая очередную грань своего сияющего таланта, Леонидов напомнил мне высокохудожественный сериал «Государственная граница» (2-й фильм «Мирное лето 21 года»), как и повести Тевекеляна «Гранит не плавится» и «Рекламное бюро господина Кочека». На мой взгляд, столь же увлекательно и достоверно передана атмосфера и типажи тех лет. Но – как бы «с другой стороны зеркала» – с точки зрения иной, нежели чем у помянутых художников кадра и слова…

Леонидов никогда не пишет без соотнесения с днем сегодняшним, а потому у любого его исторического романа – всегда припасено «двойное дно». Злободневность сюжета не вызывает ни у кого сомнений (по крайней мере, у тех, кто новости по ТВ смотрит). Но вот что важно, что заставляет восхищенно цокать языком: нет натяжек и модернизации, нет «подгонки» исторического материала под ту аналогию, о которой буквально криком кричит текст.

Чтобы понять, как будет – мы должны знать, как было в аналогичных случаях в прошлом, в этом смысл исторической науки, да и логики, в принципе, тоже. Но у того, что было – свои уникальные метки, и не нужно переклеивать на старые чемоданы современные (даже очень похожие) ярлыки.

Согласованность и гармония Леонидова-публициста-обличителя и Леонидова-историка-документалиста – большое достоинство цикла.

А поскольку ясного жанра нет – то скажу и об эротике у автора. Отношения (включая секс) между своими персонажами он описывает так, как это и должно быть по-настоящему между мужчиной и женщиной. Думаю, многих аж завидки берут! Это сама Жизнь, за спиной которой стоит изможденная Старуха с косой.

Мой вывод: цикл Леонидова есмь серьезное чтиво, и там есть над чем и ужаснуться, и всплакнуть... в общем, ждем продолжения...

© Эдуард Байков, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016