Александр Стрелец. БАЙКОВое одеяло смыслов

07.10.2015 21:37

БАЙКОВое одеяло…

Под покровом игры смыслов

Сущность новых произведений, представленных на суд читателя видным и маститым литератором современности, dans les classiques, Эдуардом Артуровичем Байковым, заключается в его особой игровой сюжетности. Сознание в своих различных модусах, сюжетных актах есть всегда в произведениях Байкова сознание чего-то или сознание о чем-то. Согласно Байкову, различие значения и предмета обусловливает два направления «чистой литературы» – игру предметов и страсти по значениям. Фактически Байков говорит нам о формальной апофантической логике (логике понятий, суждений, умозаключений) – противопоставляя её неформальной онтологии (теории предметов)…

Байков включает чистую литературу и свою особую литературную, самовыражающуюся онтологию в mathesis universalis. Когда мы читаем Байкова – логика должна быть подвергнута сюжетному анализу, как здесь (Литературный Вавилон), который, в свою очередь, должен прояснить и дать основание субъективным предпосылкам и условиям логики, как здесь (Современный Гумберт). Это чтение ведет к трансцендентальной логике категорий, к критике оснований всех стилистических принципов, как здесь (Вариации на тему стиля).

Трансцендентальная логика должна найти себе (ПАРАДОКСАЛЬНО!) фундаментальное обоснование в трансцендентальной масскультуре. Но может ли массовая культура, нечто «pour la plèbe» – стать трансцендентальным? Об этом задумывается, кажется, другой маститый автор «Librairie le Кiosque», Александр Леонидов, придавая в новом рассказе трансцендентность ТЫКВАМ – с той, впрочем, оговоркой, что ботаника отнюдь не совсем «pour la plèbe». Трансцендентность плебсовой масскультуры у Леонидова похожа на балерину классического балета, Байков же делает трансцендентной масскультуру современного шоу-балета. В принципе, обе почти голые, но разница весьма visible…

Безусловно, Байков, как художник слова, и большой художник, даёт понять читателю, что литература должна быть направлена на раскрытие сущностных, смысловых структур действительности. Но масскультура плебса у него предстаёт как строгая наука! И предполагает определенные литературные приёмы: воздержание от запредметного изобразительного ряда, эйдетическую редукцию (перемещение отражающего фокуса рассказа с фактов на сущности) и т. п.

Байков – это жёсткое столкновение значений объектов с сюжетными актами сознания. Масскультурная редукция Байкова, хоть он, лукавец, это и пытается скрыть, – предполагает выдвижение на первый план смысловой связи сознания и мира.

Мир, человеческое бытие конституируются у Байкова в трансцендентальной субъективности. Массовая культура утрачивает базедические черты сиюминутного плебейского оксюморона и оборачивается своей, особой, неожиданной ВЕЧНОСТЬЮ!

В рассказах Байкова конституируются не вещи, а значения и смыслы, через которые сознание подразумевает эти вещи. Приведу пример, который АБСОЛЮТНО иллюстрирует это моё высказывание, при том, что написан в игривом мейнстриме и претендует на чтиво из метро:

(…)

«– А что – картинки и в самом деле так хороши? – поинтересовался хозяин после непродолжительного молчания.

– Хороши, – кивнул тот, – говорю ж – движущиеся они, а вскоре, как они там надеются, будут и говорящими.

– А ведь это несомненный прорыв! – внезапно оживился Великий Программист. – Сам посуди – вначале пляски и песнопения, затем музыка и малевание картинок, вскоре писание…

– Литература – это вещь! – закатив глаза, мечтательно протянул гость.

– …А теперь вот и это. Этак они вскоре совсем прозреют, и тогда…

Повелитель миров запнулся.

– Тогда ты поднимешь их до нашего уровня? – бездонно-синие очи Модератора в восторге расширились.

– Гм… гм… Возможно. Ты вот что, следи там, чтоб искусство это тоже послужило на наше благо, не позволяй обезьяне перехватывать инициативу.

– Будет сделано, Великий! – заверил гость и исчез в мгновение ока». [1]

(…)

Таким образом, у Байкова не только рождается парадоксальная «трансцендентальная масскультура», но она и превращается в описание сущностных, сюжетных структур конституирования значений мира в трансцендентальной субъективности. Выступая против литературного снобизма, Байков проводит радикальное отличие жизненного мира от интерпретированного мира интеллигенции. Байков игнорирует свою субъективно-смысловую корреляцию с предметами, сосредоточиваясь на их причинно-функциональной связи. Несмотря на различия в словах, центральной для всех последователей масскультуры является идея о человеческой субъективности как сюжетной активности по образованию значений и смыслов, через которую мир и собственная субъективность конституируются. Если видеть мир глазами человека, лузгающего семечки на грязном перроне в рванине – то мы увидим вечность мира в семечной лузге, в грязи и метафизических заплатах…

(…)

«И почувствовал я огромное-преогромное омерзение (ЗАмерзАние) ко всем этим типчикам и экземплярчикам – долбаным литераторишкам и их гнусным покровителям, и от досады испустил скопившиеся газы – громоподобно, раскатисто и победоносно…» [2]

(…)

Здесь газоиспускание – метафизично и трансцендентно, оно перестаёт быть физическим актом и превращается в идею, точнее, в анти-идею строения социума. Газы Байкова сами являются результатами процесса идеализации и математизации жизненного мира, связанные с забвением жизненного мира как смыслового фундамента творчества.

Этот новый тип масскультуры имеет отношение к эстетическим феноменам, к психологическим проблемам бессознательного и к основаниям потребительского общества. Байков описывает сущность природы в ее соразмерностях и структурах, находится до и вне исторического и фактического «existence» или Dasein. Поэтому сочинения Байкова так легко поддаются герменевтической интерпретации. Их можно и в бытовом смысле расшифровать.

Масскультура в преломлении взгляда Байкова рассматривает условия возможности объективного опыта, в том числе научного, в трансцендентальной субъективности, а именно в сюжетных актах сознания (концептуализации, формализации, идеализации и т. п.). Через трансцендентальную редукцию этого умелого автора мир предстает не как противостоящий, реально существующий мир, но как мир «подразумевающийся» в качестве реального и «имеемый в виду» в качестве существующего.

Если обычно литераторы имеют дело с общими понятиями и случаями, то масскультура занимается обоснованием этих общих положений посредством обращения к иной области всеобщего, которое молчаливо предполагается во всех духовных исканиях.

Байков разрабатывает масскультуру как универсальную философию – «науку о человеке низа». Историко-сюжетный анализ его работ, предполагающий раскрытие «смысловых слоев» действительности, обращает Байкова к жизненному миру как плебейскому основанию всякого аристократизма.

«Жизнь» через сюжетный анализ у Байкова предстает как поле интерсубъективных смыслосозидающих действий, посредством которых конституируются мир и основания любой житейской ситуации. Вот, как здесь (ведь речь идёт о жанре СМС-сообщений, самом плебейском и масс-культурном, что только может быть! Впрочем, зависит от переписывающихся):

(…)

«12:44, 9 июня

Ты вредная, упрямая, своенравная ко… пардон – девица!

13:51, 9 июня

Я такая? :) Вы правда так думаете? :)

13:55, 9 июня

Ах ты кокетка! :)

14:04, 9 июня

Аха, еще скажите – нимфетка, и я пойду стреляться :)

14:04, 9 июня

Экзамены сдавай, конфетка!

14:12, 9 июня

С определениями меня на сегодня перебор :) Слишком приторно.

14:12, 9 июня

Радуйся, что есть такой мэн, определяющий тебя :-х» [3]

(…)

Истинная теория литературы, изучая современные тексты-отпечатки жизни, должна найти баланс между субъективной и объективной сторонами культуры, между системой и прогрессией. Точка опоры для развития истинной теории культуры в литературе у Байкова найдена в «диалектике понятия».

Байков пытается гармонизировать формализм литературной культуры, литературного языка, их онтологию, «логицизм» и – масскультуру! Его литература имеет дело с понятием, которое является связующим звеном между «реальностью» и жизнью субъекта. Именно в сфере понятий Байков устанавливает диалектику, в которой каждый элемент порождает следующий, наполняя его новым значением.

Один из важных вопросов о Байкове – как его личная «природа» конституируется через литературную деятельность? Ведь он описывает конституирование своих видений как сюжетный коррелят познавательной деятельности себя, любимого, и рождает иллюзию рождения новой эстетики…

В его работах природа художественных реальностей проявляется в двустороннем развитии противоположных, но в то же время взаимодополняющих друг друга тенденций – абстрактной формализации, существенной для литературы классической, забронзовевшей в качестве «системы», и конкретизирующей интуиции.

И в этом весь Байков – сегодняшний ли, или 2001 года! Это его особое авторское тавро, которое он накладывает на сознание всякого читателя…

[1] Подробнее здесь: https://www.knizhnyj-larek.ru/news/velikoe-sinema/

[2] Подробнее здесь: https://www.knizhnyj-larek.ru/news/literaturnyj-vavilon/

[3] Подробнее здесь: https://www.knizhnyj-larek.ru/news/sovremennyj-gumbert/