Александр Леонидов. На земле Боливара

НА ЗЕМЛЕ БОЛИВАРА

 

Туристы Имибрёвы, муж и жена, ехали из столицы Боливии Ла-Паса в высокогорный город Коройко. Остановились ненадолго у народного живописного базарчика в Санта-Лоле, где продавалась всякая комиссионная дрянь и продукты народных промыслов. В частности, экзотические свитера из шерсти ламы.

Один из этих свитеров натуральной шерсти – поневоле стал причиной всего, после случившегося. Четверо наглых американских туристов приставали к старухе, продавщице свитеров, требуя вернуть деньги. Они настаивали на правах потребителя, и тыкали старухе в нос сильно «севший» в горах свитер, купленный днём ранее у неё.

– Послушайте, мистер! – вмешался Иван Сергеевич Имбирёв, немного знавший английский язык. – Вы в горах попадали под дождь?

– What does it… – начал было рассерженный «гринго», но Имбирёв доброжелательно пояснил:

– Чистая шерсть… Дождь намочил – она и села… Вы привыкли к синтетике, а чистошерстяные вещи нужно сушить на себе…

Американец, к тому же, казалось, подвыпивший, не внял голосу разума и начал что-то оскорбительное выкрикивать в адрес Имбирёва. Что именно, Ольга Имбирёва понять не могла, ибо английский, со времён средней школы, напрочь забыла. Однако она поняла кое-что другое.

Она сразу догадалась, зачем Иван покупает у соседнего торговца, разложившего на цветастом ацтекском коврике разномастный спортивный инвентарь, бейсбольную биту…

Иван совершил сделку мгновенно, швырнув деньги без сдачи, и с битой в руке, с каменным лицом, как привык дома, в России – двинулся к компашке «гринго». Их было четверо, в неплохой спортивной форме, но против Ивана, да ещё и с битой, у них не было ни единого шанса…

Умиротворяющую роль сыграли спутники обоих сторон конфликта. Ольга вцепилась в мужа, уговаривая его идти в машину и не обращать на всяких придурков внимания. Друзья «гринго» оттаскивали в сторону этого скандалиста, а он делал вид, будто вырывается…

Всё, казалось бы, закончилось мирно: враждовавшие стороны разошлись, каждый в свою сторону, рыча и поругиваясь. Каждый уверял, что если бы его не остановили – было бы «море крови»… И каждый втайне был благодарен судьбе, что остановили: кому это нужно – в чужой стране влезать в драку, неизвестно из-за чего? Просто слово за слово, и погром? Нет, хорошо, что всё обошлось, и тучи на горизонте поездки Имбирёвых ушли за горизонт.

Но, оказалось, ненадолго…

 

*  *  *

 

Маршрут пролегал по так называемой «дороге смерти» – которая считается самой опасной дорогой в мире. За время её существования на ней погибло невероятное множество автомобилистов.

В пропасти с узкого и извилистого горного серпантина падали и машины, и целые автобусы. Здесь негде маневрировать: с одной стороны дороги гора, с другой — обрыв, той или иной глубины. В самых глубоких местах – лететь 600 метров. Вот уж когда у смертника есть время всю жизнь вспомнить, и не по одному разу!

Со скал притаившимся зверем порой срываются сели, оползни, просачиваются с вершин ручьи, долбящие себе новые русла. Очень часто край дороги попросту размыт и мокрым печеньем разламывается под колёсами.

За рулём сидела Ольга Анатольевна Имбирёва, водитель со стажем, опытный и спокойный. На самых опасных участках – там, где вместо дна пропасти взгляд нащупывал лишь блуждающий туман, словно в этом месте и вовсе нет никакой земли, – она выложилась по полной. Ехала, предельно снизив скорость и напрягая внимание.

Немного раздражал Иван, терзавший радиоприёмник.

– Вань… – попросила Ольга. – Нельзя на какой-то одной волне остановиться?

– Я ищу Ретро-FM… – пояснил Имбирёв.

Ольга решила, что это шутка, но Иван был совершенно серьёзен. «Как можно поймать Ретро-FM в Боливии?!» – хотела спросить Оля. Но не стала. Разумнее промолчать, чем дать понять мужу, что лучше него разбираешься в природе радиосигнала… Ведь, как учила мама, самые умные женщины – никогда не демонстрируют зазря, что они умнее мужчин…

После движение на ощупь по карнизу, сверху и снизу которого необозримые пугающие отвесные вертикали – дорога вдоль неглубокой пропасти кажется безопасной, как степной просёлок. Ну, подумаешь, кювет глубиной метров пять-шесть, с острыми камнями внизу, по сравнению с оставшимися за спиной провалами и отвесами – это как ямка в асфальте…

Именно этот обманчивый психологический эффект – мол, шесть метров не шестьсот – расслабил Ольгу Имбирёву, позволил ей прибавить скорости и вести несколько более раскованно. Ехали они с мужем на «Ниве» – улучшенного, экспортного варианта, но в основе – всё же той самой доброй старой советской «Ниве», которую в лучшие годы купил для семьи Олин папа, и на которой она гоняла ещё студенткой.

На стекле арендованной в Ла-Пасе «Нивы» – большая жёлтая наклейка: улыбчивое Солнышко говорит всем, кто на него смотрит: «Solario. 50U$. Alquiler de coches! Todo para los turistas» [1].

На одной витиеватой петле коварного дорожного полотна «Ниву» Имбирёвых догнал внедорожник «Хонда» с похожей, только зелёной наклейкой, подмигивающей «другом-кактусом» с лобового стекла: «¡Cactus divertido! 45U$. Alquiler de coches ¡Turistas!» [2].

Такие же туристы с траченной турами машиной, взятой на прокат, только не у «Солнышка», а у «Весёлого Кактуса». Здесь таких конторок хватало с избытком – они буквально хватались за любого клиента, потому что, судя по всей обстановке – жили не ахти.

Оттого Ольга далеко не сразу поняла и оценила опасность, явившуюся в облике прокатной «Хонды». Кое о чём стала догадываться, когда увидела искажённое злобой лицо водителя, и поняла: это тот самый «гринго» из группы американских туристов, с которыми её муж поцапался на рыночном развале в Санта-Лоле…

Но смутные догадки к делу не пришьёшь. Мстительный гринго пошёл на обгон здесь, где обгоны категорически запрещены, и «бортанул» машину Имбирёвых достаточно умелым жестом «автоподставы».

«Ниву» опасно развернуло и повело юзом. Сшибив столбик дорожного ограждения, автомобиль почти сорвался с обрыва, но опытный водитель Оля сумела отрегулировать ход. Казалось, что всё страшное позади – Ольга начала осторожно притормаживать, но «Нива» поволокла с отсыпи в протекторах много мелких, острых камушков, и вместо плавного торможения раскорячилась поперёк узкого «полотна смерти»…

Новый резкий поворот ударил в глаза слепившим на солнце массивным и длинным светоотражательным знаком: красно-белыми стрелками. Оля попыталась повернуть согласно этим стрелкам, вывернула руль до упора – но старушка «Нива» стала похожей на мультяшного персонажа, танцующего на горохе. Её почему-то развернуло боком, потом наискосок, со свистом и скрежетом, визгом тормозов и горьким запахом в гарь стираемых покрышек…

 

*  *  *

 

Совершив очередной кульбит, автомобиль, наконец, застыл, повиновавшись тормозам, и вообще заглох – но слишком поздно. Прокатная «Нива» была над обочиной лишь двумя колёсами. Другие два её колеса висели над обрывом. При этом все четыре колеса болтались в воздухе!

Подобно тому, как стрелка компаса зыбко сидит на тончайшей иголке, чтобы не утратить поворотную чуткость – «Нива» улучшенной экспортной модели АвтоВАЗа покачивалась на нескольких камнях. Днище автомобиля поддоном картера двигателя и опорой силового агрегата опиралось на некие пирамидки с острым верхом. Иной опоры сложившаяся конструкция не знала, оттого вся машина шаталась даже от лёгких порывов ветра…

После разворота над полотном дороги оказались колёса со стороны водителя. Колёса со стороны пассажира висели над провалом.

В такой зыбкой, в прямом смысле подвешенной ситуации вектор перекоса зависел от нескольких граммов перемещаемого веса.

Машина неустойчиво балансировала на одной точке, словно бы задумалась: прыгать с обрыва, или удержаться на краю? Надави чуть сильнее на правую сторону – и «Нива» кувыркнётся, как блюдце, покачивающееся на ребре столешницы…

Иван Сергеевич Имбирёв первым пришёл в себя, и потребовал голосом, старательно подделанным под беззаботный:

– Аккуратно открой дверцу со своей стороны!

Оля послушалась. Дверца, как бы мало ни весила – создала кое-какой рычажок массы, удерживая «Ниву» от безрассудного прыжка. Но, кроме того, показала, насколько критично положение: даже от слабых жестов автомобиль колыхался, будто желе.

Злобная «Хонда» с весёлым кактусом давно скрылась за поворотом. Не видно было никакой иной машины, которая могла бы подать помощь. Пустынный и петлястый горный серпантин, движение по нему никогда не было оживлённым…

– А теперь… – голос Ивана чуть дрогнул, но он выправился. – Оленёнок, очень осторожно, вылезай на дорогу…

– Если я вылезу, – возразила Ольга, – твой борт перетянет… Это как гирьку с чаши весов снять…

Неизвестно, почему ей пришло в голову такое дурацкое сравнение себя с гирькой, но, в общем, она была права. Её муж висит над обрывом. Сама она – над каменистой обочиной. Сколько-то Оля весит, так ведь? И если этот вес выскочит из аварийного авто – баланс сил сместится, «Ниву» перекосит, и она улетит, куда её так тянет (силой земного притяжения)…

– Об этом не думай! – потребовал муж. – Ты лёгкая. Твоя масса не влияет. Просто вылезай, а потом я вылезу…

Словно опровергая его слова, сидящая на иглах, или даже на кончике одной иглы машина с металлическим скрежетом качнулась от ветра.

– Вылезай, дура! – Иван уже не мог играть в невозмутимость, лицо его исказилось, тон стал грубым и резким. – Детей наших осиротишь! Быстро выпрыгивай, колымага сейчас е…тся!

– Я без тебя не вылезу! – включилось в Ольге упрямство казачки.

– Послушай, Оленёнок, радость моя, Богом тебя прошу, – шелестел Иван губами, которые стали пепельными. – Выпрыгни! Здесь высота небольшая, метра четыре подо мной… Машина упадёт на бок, и со мной ничего не случится… Ну, пару ушибов… Ты спустишься и окажешь перву помосчь (от волнения усилился иванов оренбуржский диалектный акцент)…

– Очень хорошо! – Олей почему-то овладел не страх, а ярость. – Вот мы вместе и упадём. Корпус смягчит удар, и мы оба внизу вылезем…

– Оленёнок! – решился открыть правду Имбирёв. – От удара может сдетонировать горючее… Если машина взорвётся, то все, кто в салоне – сгорят…

– Значит, сделаем так, чтобы не взрывалась! – решила Ольга, понятия не имея – как такое сделать.

– Я тебя очень прошу, – почти заплакал Иван Сергеевич. – Я никогда тебя в жизни так не просил… Осторожно вылези, и всё… Я клянусь, что я сразу же за тобой следом полезу…

– В падающей тачке?! – саркастически поинтересовалась Ольга.

– Она не успеет упасть, Оленька… У тебя в школе по физике что было?

– Тройбан! – почему-то с гордостью выкрикнула жена.

– Вот видишь! – погрозил пальцем муж, как будто это что-то объясняло.

– А у тебя что было? – перешла Ольга в контратаку.

– Тройка…

– Так какая же, мать твою, разница?! – взорвалась Имибрёва от столь наглой попытки манипуляции.

– Моя тройка, Оля, – пустился муж в схоластику, – мужская… Девочкам тройки ставили просто так, а мальчикам не спускали… Твоя тройка девичья…

– Ничего подобного! – фыркнула Оля, вздернув верхнюю губу, оскаливаясь, как волчица. – У нас в школе не было гендерной педагогики…

– Была, просто ты не знала… Оля, всё, она сейчас рухнет, вылезай, Христом-Богом молю, не тяни душу…

– Кто-нибудь будет проезжать мимо…

– Один уже проехал мимо! Я тебе говорю, я чувствую, тачка сейчас е…тся, у нас нет времени на споры! Прыгай! Это очень легко, дверца открыта, а ты у меня всегда была ловкой девочкой…

Ольга и не подумала подчиняться. Она изобрела свою, женскую хитрость:

– Вань, сними с брюк ремень и дай мне…

– Что ты задумала?!

– Я аккуратно вылезу и потяну тебя за ремень. Если машина сорвётся, то я тебя на ремне вытащу…

– Ладно, ладно… – злился на потерю драгоценных секунд Имбирёв и торопливо стал стаскивать ремень «Ла Коста» с эмблемой-крокодильчиком. Как бы осторожно он не двигался – каждое движение колебало зыбкий маятник равновесия в салоне…

У Имбирёва была своя, мужская хитрость: пусть дурёха прыгает с ремнём – никто ведь не заставляет его держаться за другой конец ремня, и тянуть мать своих детей за собой в пропасть…

– Ну, ты готов? – поинтересовалась Ольга, когда конец ремешка с пряжкой оказался у неё в руке.

– Готов! Оля, не тяни! – двусмысленно взмолился Имбирёв. Он имел в виду, чтобы она не тянула время. Однако она (и справедливо) поняла его так, чтобы она не тянула его на ремне за собой.

– Ты что задумал, гад?! Ты придумал ремень отпустить?! Быстро замотал его вокруг запястья!

– Оля, некогда!

– Я тебе сказала, замотай вокруг руки, и тогда…

Под днищем «Нивы» что-то оглушительно треснуло. Видимо, тяжесть расколола тот островерхий камушек, на котором сидел то ли поддон картера, то ли опора силового агрегата… Словом, днище какой-то выпуклостью сидело… Судьба сама решила вопрос за препиравшихся супругов, находившихся на меридиане «серебряной свадьбы» совместной жизни…

 

*  *  *

 

Автомобиль кренился всё сильнее, вертикальное положение всё больше становилось горизонтальным, а потом Имбирёвы оказались в свободном полёте… И сорвались с рваного края серпантина. Вместе…

В краткий миг падения Ольга мысленно попрощалась со всем миром. То, что высота невелика и падение будет относительно-безопасным, а корпус «Нивы» смягчит его последствия – это казалось враньём мужа.

Кто бы мог подумать, что уральская девчушка из далёких неоглядных степей Хартленда найдёт свой финал на земле Боливара, на другой стороне света, в субтропических широтах? Вдали от родных панельных кварталов и покосившихся погостов?

Ведь ещё минуту назад это было самое обычное семейное путешествие в очередной отпуск, поездка российских туристов за экзотикой, и ничего больше! Минуту назад! Пока не появилась проклятая «Хонда» и не придала роковое ускорение их автомобилю…

Они улетели бы через четыре дня. Трудно представить, но у них уже и билеты на руках… Улетели бы с фотоальбомом и сувенирами из этой восхитительной загадочной страны комфортабельных отелей для богачей и душевных «лоджей» для простых путников, из страны кактусовых лесов, в которых некоторым кактусам по 800 лет...

Из страны зеркальных солончаков, в которых под ногами ночью отражаются все звёзды, а днём стоишь ногами над радугой салара. Из страны, в которой предлагаются горячие души на газовых баллонах, словно в советской деревне годов 70-х, насколько Ольга могла вспомнить… А после душа угостят пирожками с мясом ламы, которые Ольге напомнили домашние самсы с бараниной.

И каждая деревушка охотно покажет дорогу к своему, уникальному, ни на что не похожему панорамному зрелищу – своей местной достопримечательности. К обзору, открывающемуся с отвесов и откосов странных гор – иногда идущих почти горизонтально к уровню моря… Ты словно бы паришь, утратив чувство равновесия: над глянцем соляных пустошей, раскалённых до зыби в глазах, между которыми островки кактусовых зарослей…

И чётко видишь кривизну земной поверхности в звенящей тишине сюрреалистических пустынь. Смотришь вдаль – наблюдаешь как будто остров, подъезжаешь ближе – а это уже непрерывная горная гряда. А звёзды – не точки, а пульсирующие пятна света: таких звёзд Ольга больше не видела нигде…

Земля Боливара! Постоянно яркое солнце, постоянно голубое небо, совершенно невероятный пейзаж, уходящий за горизонт. Край, в котором европейцу, особенно блондинке, не обойтись без сильных средств от загара, и даже с ними – всё равно обгораешь в короткое время…

Какая странная судьба – прилететь сюда на неделю и остаться тут навсегда…

 

*  *  *

 

…Страшный удар внизу, острая боль – и странный мир, кажется, что он лёг набок со всеми своими ландшафтами…

Двигатель не взорвался. Силы удара не хватило, чтобы сдетонировали топливные ресурсы. Силы удара не хватило и на то, чтобы убить двух живучих, неразрывно связанных между собой, людей.

– Доигралась! – орал Имбирёв снизу (теперь он был не справа, а снизу) и матерился самыми грязными, самыми гнусными ругательствами. – Оба грохнулись! Ты этого хотела?!

Оля беззвучно плакала, подавляя боль ссадин, и наслаждалась его матом. Судя по звукам, муж был не только живой, но и относительно здоровый.

– А если бы движок взорвался?! – истерически предлагал жене «задуматься» Иван Сергеевич. – Нас тут, в Боливии, даже опознавать некому было бы…

Кое-как оба выбрались из сильно помявшейся коробки, угрожавшей недавно стать их гробом. Иван (ничего человека не берёт!) – вышагивал по щебню решительным и злым шагом. Ольга ковыляла за ним уточкой. На левую ногу она не могла опираться: вывих или перелом…

– Вот этим всегда кончаются твои споры со мной! – ярился Имбирёв. – Я кому говорил, прыгай?! Я кого просил – выпрыгивай?!

Он подошёл к жене, и легко, как в молодости, поднял её на руки. Силы этому медведю всегда было не занимать…

– Ваня, поставь меня! – завизжала Ольга. – Ты после аварии. Ещё неизвестно, какие у тебя травмы…

– Моя главная травма, – злился Имбирёв, и злость, сразу видно, придавала ему силы, – это твоё непослушание, твоё самовольство, и… О чём ты думала там, наверху?! У тебя трое детей, у тебя родители старенькие… А мысли только про мужика… Вот какая ты после этого мать, и какая ты после этого дочь?!

– Ваня, отпусти, пожалуйста, я сама пойду… – взмолилась Ольга, ощущая в словах мужа горькую, «кошкину» правду. Там, где они висели на ниточке – она забыла и про детей, и про родителей. Ею владела только одна мысль – что нельзя, невозможно остаться без этого мужчины… Невозможно, чтобы он упал в пропасть, а она выкрутилась… И что делать потом? Одной? Без него?!

– Ваня, я сама…

– Куда ты сама… Сама ты уже сходила… По большому… У тебя лодыжка подвёрнута, я же вижу… И не рыпайся, мне так тяжелее, когда ты елозишь…

Он нашёл более-менее пологий выступ-подъём, и стал методично, как по ступеням, подниматься наверх, к трассе. Именно так, только много лет назад, он нёс Ольгу на руках в её подъезде, по лестнице, и все соседи завидовали, подглядывая в глазки и щёлочки…

Словно бы и не было всех этих непростых лет за плечами, и снова она, юная и лёгкая, музыкальная и взбалмошная блондинка, умеющая делать голубые глазки наивными, а бровки изламывать умилительным «домиком»… А её муж – снова подобен металлическому домкрату, страшен и сладок играющим под кожей металлом… Оказаться в тисках таких медвежьих объятий девочке и жутко, и одновременно хочется, хотя и понимаешь, что уже не вырвешься никогда…

Это не руки, а гидравлические прессы, способные связать в узел гвоздь, под брюзжание о плохом металле, из которого стали делать гвозди:

– Ельцин сволочь, довёл страну, вы посмотрите, что это за гвозди?! Как их использовать?! – бац, и «сотка» сворачивается в узелок, а пальцы даже не покраснели…

И в груди сладковатая истома наивной юности: из таких рук уже никогда и никуда не будет выхода… «Пока смерть не разлучит нас»…

Он всю свадьбу носил её на руках. Просьбы опустить на землю, даже когда барабанила кулачками по нему – были совершенно бесполезны. Всю свадьбу она пролетала, верхом на нём. Сидеть – сидела, за столом или возле трюмо, попудрить носик… А ходить он ей так и не дал…

А теперь они прожили вместе четверть века, нарожали детей, построили дом, насажали деревьев, и вернулись в исходную точку: лестница в панельной многоэтажке, Оля на руках мужа, и сам этот муж-медведь, ступающий осторожно. Но не потому, что ему тяжело, вес Оли он не чувствует, как мы не почувствуем севший на плечо тополиный пух или бабочку… Нет, он шагает осторожно, чтобы не споткнуться, ведь слишком «ценный груз» уютно свернулся калачиком в гнёздышке его рук… И обвивая своими руками его могучую шею…

Неужели он действительно думал, что она сможет жить без него? Вот так, запросто – выпрыгнуть одной, а его отправить в последний полёт?

Каменистые выбоины в распадке скальной породы заменили Ивану лестницу. Он вынес свою «половинку» на опасную дорогу, нигде не выронив и даже не накренив, при этом продолжал противно ворчать и ругаться на неё.

– Если муж тебе сказал, что нужно прыгать – ты не должна думать… Значит, муж всё рассчитал, раз говорит… А если бы двигатель взорвался, и ты бы там со мной вместе сгорела?!

– А если бы ты сгорел один, без меня?! – поинтересовалась Ольга тем же безапелляционным тоном неотразимого аргумента.

 

*  *  *

 

Минут через десять на серпантине «дороги смерти» побитую, окровавленную, всю в ссадинах, но по-прежнему сладкую парочку подобрала семья боливийских фермеров, со скоростью шага передвигавшаяся на ржавом, мятом микрогрузовике, с кузовом, набитым курами в клетках.

Там, сидя посреди квохчущего и тесного расторгаша, Иван набросился на Ольгу, словно впервые в жизни получил к ней доступ… Он целовал так страстно, как будто расставался навек, и к тому же стал раздевать…

– Ваня, ну перестань! – Ольга боялась, что муж свихнулся, потому что это были действия безумца. – Ну, что ты делаешь?! – Она отбивалась, как могла, но разве от такого отобьёшься? – Ваня, они услышат в кабинке… Ваня, ну неудобно же, они нас, как жертв, подобрали, а мы им тут бордель устраиваем… Ваня, пусть тебя сперва врач осмотрит…

– Ты думаешь, – нагло скалился он, – при падении я мог подхватить что-то венерическое?!

Конечно, она так не думала. Она думала, что состояние костей и тканей их обоих после случившегося ещё до конца неизвестно…

Но Ивана такие «мелочи» никогда не волновали…

 

Уфа, 4–5 августа 2018 г.

 

Примечания

1. Исп. – «Соларио, 50 долларов тур, аренда автомобилей! Всё для туристов».

2. Исп. – «Весёлый кактус. 45U$. Аренда автомобилей. Туристам!».

 

© Александр Леонидов (Филиппов), текст, 2018

© Книжный ларёк, публикация, 2020